Михаэль фон Альбрехт - Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

1. Форма и ход мысли

Itafac, mi Lucili: vindica te tibi, et tempus quod adhuc aut auferebatur aut subripiebatur aut excidebat collige et serva. Уже первая фраза этого послания отличается такой свежестью и живостью, что комментатор Гесс не мог удержаться от того, чтобы счесть его настоящим письмом. Очень наивная точка зрения, — но именно такое впечатление Сенека и хотел произвести446. У читателя возникает чувство, что его вовлекли в уже идущий разговор между друзьями. Сенека довольно часто делает вид, будто предпосылкой его письма было высказывание или письмо Луцилия447.

Языковое оформление задумано в целях непосредственного воздействия и в то же время очень искусно. Краткие комматы и колоны начала по закону возрастания становятся постепенно длиннее: Itafac, / mi Lucili, / vindica te tibi. В то время как первая половина предложения выстроена линеарно, вторая обладает закругленной формой: et tempus... collige et serva. Эта основная мысль обрамляет, как угловую колонну, изображение прежнего состояния: quod adhuc aut auferebatur aut subripiebatur aut excidebat. (Здесь возрастание идет в три этапа, причем от первого до последнего глагола повышается ответственность за потерю.) Относительное предложение фланкируется призывом собрать уж теперь свое время, — основополагающее представление, которое отражается в замкнутой форме рамки.

В целом первое предложение очень округло. Его открывают два императива, и ровно столько же — завершают. Сенека при этом соблюдает ритмические клаузулы (vindica te tibi — двойной кретик; -batur aut excidebat — кретик и дитрохей; collige et serva — кретик и трохей) — гораздо более строго, чем можно было бы ожидать от настоящего письма. Речь идет об особой разновидности изящной прозы448, которая хочет по- новому заговорить с читателем и захватить его.

Persuade tibi hoc sic esse ut scrïbo: quaedam tempora eripiuntur nobis, quaedam subducuntur, quaedam ejfluunt. После того как в первом предложении выдвинута главная тема, отдельные аспекты основной мысли развиваются от малого к большему. Как только может быть проведено в жизнь решение заняться домостроительством собственного времени, стоит узнать, где собственно остаются потерянные часы. Луцилия нужно прежде всего еще раз посвятить во все три указанные возможности — потерю времени из-за принуждения со стороны внешних обстоятельств, тайно украденное время и потерю в силу собственной небрежности. Второе предложение, на первый взгляд частично воспроизводящее первое, в действительности означает новый приступ — первый шаг к экономии времени на деле через ясное познание путей расточительства. В отличие от первого, здесь за более длинным колоном следует короткий. Так достигаются катоновские убедительность и краткость449.

Turpissima tarnen est iactura quae per neglegentiam fit. Как второе предложение выхватывало один из аспектов первого и еще раз показывало его в более крупном мае-

штабе, так и третье выдвигает на первый план отдельную позицию второго. Поскольку важнейшие слова стоят в начале и в конце (turpissima... per neglegentiam fit), высказывание выигрывает в сочности красок. Теперь взгляд сконцентрировался на одной из форм потери времени — последней и наихудшей. Она в свою очередь подается более крупным планом и членится.

Et si volueris adtendere, magna pars vitae elabitur male agentibus, maxima nihil agentibus, tota vita aliud agentibus 4S0 .

Небрежность схвачена в трех аспектах — делания дурного, ничегонеделания и делания чего-то другого. При этом учтивое введение позволяет ловко избежать доктринальной жесткости: «И если ты хочешь уделить внимание». Сенека включает адресата как партнера по разговору в совместный акт мысли. Предложение членится на три части, они заканчиваются одним и тем же словом, и с содержательной точки зрения осуществляется ход cre$cendo*sl.

Это предварительное размышление, вскрывающее — все более и более концентрически — причины потери времени, достигло определенного рубежа. Следует новый приступ: Quem mihi dabis qui aliquod pretium tempori ponat, qui diem aestimet, qui intellegat se cotidie mori?

Теперь Сенека ставит перед глазами уже не время, которое мы теряем, но то, которым мы обладаем. Соответственно ход мысли обращается от предварительного испытания в отрицательной форме к положительной.

В трехкратной анафоре (средний член самый краткий) читателю вдалбливается, что вряд ли хоть кто-то умеет правильно оценивать отмеренный ему срок: In hoc enim fallimur, quod mortem prospicimus: magna pars eius iam praeterît; quidquid aetatis retro est, mors tenet.

Сенека снова примыкает к одной из мыслей предыдущего предложения и приближает ее — опять используется прием воронки. И вновь членение фразы по нисходящей — в обоих последних предложениях вторая часть формулируется особенно скупо и так, чтобы била в глаза. Правда, brevitas у Сенеки — не характерная черта стиля как такового, а отличительный знак отдельных предложений. В целом он не скуп на повторы. Прежде всего он в следующем предложении рассматривает как иерархический подвид один из аспектов предыдущего.

Fac ergo, mi Lucili, quodfacere te scribis, omnes horas conplectere. Сенека возвращается к началу письма. Уже fac напоминает о первой фразе (itafac), равным образом как и обращение к Луцилию и рекомендация собрать свое время (conplectere соответствует collige et serva).

После того как было прояснено — ив отрицательной, и в положительной форме, — как обстоит дело с потерянным и отмеренным временем, требование может выйти на новый, высочайший уровень — использовать время жизни. Повелительный аспект первого предложения подхвачен и продолжен. Снова нужно отметить, как вежливо и тактично сформулировано дружеское наставление, — подобно тому как полководцы в эпосе обращаются к воинам, уже одушевленным мужеством и жаждой битвы, чтобы дополнительно укрепить и подбодрить их. Наряду с учтивым тоном наставления, которое оказывается лишь подтверждением того, что другой и так делает, живая привязанность к визави проявляется и в обращении к Луцилию, и в обыгрывании предполагаемого предшествующего письма друга к Сенеке. Сам по себе приказ обнаруживает одно маленькое, но значимое отклонение от предложения. Речь идет уже не о «времени», но обо «всех часах». Таким образом, предмет больше детализируется и конкретизируется, что — кажется — принимает в расчет предшествующие соображения.

Sicfiet ut minus ex crastino pendeas, si hodierno manum inieceris. Dum dijfertur vita transcurrit.

Тема сбережения времени теперь придвинута ближе. Первый аспект — ничего нельзя откладывать. Эта мысль — все сужаясь и уточняясь — достигнута только после двух предложений. И снова самая скупая формулировка — в конце.

Omnia , Lucili, aliéna sunt, tempus tantum n ostrum est ; in huius rei uniusfugacis ac lubricae possessionem natura nos misit, ex qua expellit quicumque vult. Et tanta stultitia mor- talium est ut quae minima et vilissima sunt, certe reparabilia, inputari sibi cum inpetravere patiantur, nemo se iudice t qui- cquam debere qui tempus accepit, cum interim hoc unum est quod negratus quidem potest reddere.