Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

Куда более сложной проблемой станет будущее социальных структур, обеспечивающих существование таких индивидов. Детский сад, школа, университет, наконец, похоронное бюро — где ресурсы для их содержания? Могут утратить смысл существования техноценозы, которые обеспечивают энергией и товарами каждого отдельного человека. Роботизированная молочная ферма может существовать до тех пор, пока конечный потребитель производит достаточно стоимости и может купить это молоко. Город — как большая структура, потребляющая прорву ресурсов, — неизбежно будет сдвигаться к «экологически чистому» статусу, к минимизации потребления [43].

Заводы же «группы А» будут обслуживать потребности «группы А». Вполне возможна война между группами машин за доступ к месторождениям урана. И если по затратам человеческие смертники окажутся эффективны, то вполне могут использовать и таких. Но лишь когда есть уже готовые, взрослые люди, ждать хотя бы двенадцать — четырнадцать лет нерационально.

Одной из актуальных проблем человечества после наступления технологической сингулярности станет фактическая невостребованность когнитариата. В исторической перспективе этот класс проигрывает машинам точно так же, как проиграл пролетариат. Только механизация и автоматизация промышленности заняла фактически три сотни лет, а компьютеризация пройдет куда быстрее. Можно сформулировать критерий: если набор профессиональных навыков автоматизируется быстрее, чем успевает сложиться устойчивая группа новых профессионалов, то новая профессия заведомо отчуждена от человека.

Если рассмотреть весь цикл — от наблюдения неизвестного феномена до внедрения новой технологии в производство, — его можно точно так же разбить на отдельные участки работы, как создание платья. От прядения нитки до раскроя и примерки сейчас автоматизирована большая часть действий, которые в 1750 году мыслилась как чисто человеческое ремесло. Сейчас компьютеры все лучше ищут аномалии в изображениях и потоках данных. Математизируют обнаруженные зависимости. Планируют рентабельное производство. Проектируют новые машин… Трансцендентирование — создание принципиально новых понятий и концепций — со всех сторон ограничивается.

Задачи «активного меньшинства» (в терминологии А. Тойнби) совершенно изменятся: не очередная конкурентная гонка в попытках создания более управляемых социальных структур и средств производства, но необходимость противостоять размыванию человеческих сообществ. Формулировка категориального аппарата, системы ценностей, выстраивание общественных механизмов и сохранение «консервирующих» техноценозов станет основной задачей тех пассионариев, что еще захотят оставаться людьми.

Аналогом тут, естественно, выступает образ некоего традиционного, предельно стабильного существования, которое ведут самые разные социальные группы — от примитивных охотников-собирателей до общин хиппи. Система ценностей и мировосприятия, характерная для персистентных этносов, — консерватизм, замкнутость, циклическое восприятие времени и т. п.

Технологические возможности резко увеличить свою численность, поднять культуру и т. п. у них, скорее всего, сохранятся. Но для этого потребуется изменить самих себя, а эти социальные труппы смогут сохранять самотождественность, лишь существуя в своих «экологических нишах».

Но как быть с постоянно растущими требованиями, которые будет предъявлять внешняя техносфера? Ведь машины становятся все сильнее и универсальнее. Претендуют на все возможные энергетические потоки, минеральные ресурсы. Занимают «экологические ниши». Ответной реакцией может быть гибридная модель, когда в общинах постоянно живет какое-то количество техночеловеческих индивидов или же периодически люди начинают образовывать такие симбиозы [44]. Человек в итоге станет рассматриваться как один из видов разумных существ в цепочке развития техники. Аналогии с неандертальцем или австралопитеком тут самые прямые. И важнейшей внутренней проблемой смешанных сообществ, где люди будут соседствовать с человеко-машинными гибридами, станет поддержание целостности социумов.

Так будут существовать остатки старого человечества.

Во-вторых , какими бы космическими темпами ни развивались компьютерные программы, исходной точкой их понимания мира все равно будет человеческая культура. Не вся, разумеется. Но как на производстве важна инерция телесности человека, когда-то бывшего единственным работником, так и в постсингулярной науке важна будет инерция разума homo sapiens.

Следовательно, если сохранится не простая штамповка новых программных продуктов, а их выращивание — что требуется для сохранения «необходимого разнообразия» в качественном развитии, то новые разумы будут проходить в своем развитии этапы человеческого или почти человеческого становления. Эволюция человеческо-машинных комплексов; пусть и ограниченная возможностями биологического носителя; будет продолжаться; и каждый индивид в своеобразном «филогенезе личности» будет проходить этапы; характерные для человеческой психики.

Подобная «личинка-человек» — головастик новой эпохи — этап развития разума. От ничтожной программы до чего-то нам сейчас сложно воображаемого. Кто-то сможет прожить в качестве человека год. Кто-то десятилетия. Главное — впитать в себя богатство культуры; необходимое для дальнейшего развития уже не только этого конкретного индивида; но и цивилизации. «Все мы были людьми в пятом или шестом классе…»

Весьма прозрачна аналогия с религиозными образами: человек — как заготовка полубога. И разумеется; эта аналогия не может быть полной. Культура продолжит свое развитие. Как сейчас от литературы и живописи целых эпох остались лишь несколько строчек и пара фресок; то качественно новое; что тогда родилось; так и тот объем человеческой философии; науки; поэзии; который будут усваивать индивиды после сингулярности; совсем необязательно включит в себя дорогие нашим современникам произведения.

Биологическая форма; вероятно; будет все менее обязательна. Чем полнее удается отразить в программах все процессы мышления; тем рациональнее работать не с живым человеком; а с его виртуальным образом. Такого эмулированного индивида можно прогонять через десятки вариантов его судьбы одновременно; получая необходимые качества.

И тут мы приходим к образу настоящих новых людей — техносубъектов естественного происхождения.

Это личность; существующая на современных эпохе носителях. Будут ли это кремниевые компьютеры; квантовые или фотонные; не суть важно. Вычислительные мощности должны позволять личности оперировать своим «телом» и рефлексировать тенденции в техносфере.