Станислав Бескаравайный - Бытие техники и сингулярность

Проблема, которую не увидел Дж. Гэлбрейт, это цикличность процесса деантропизации. Американский исследователь рассматривал десятилетия от конца XIX века и до 1960-х. В США это период несомненного расцвета бюрократии, становления мощнейших бизнес-структур, возникновения гигантских научных институтов и т. п. Страны с более долгой историей переживали много кризисов, когда старые «техноструктуры» более не могли отвечать на вызовы времени. Бюрократический аппарат, который до того решал все и регламентировал каждую мелочь в стране, утрачивал силу. А в условиях кризиса вырастала роль отдельных людей. Великий реформатор, если таковой находился, перестраивал мегамашину на новых принципах, умирал, бюрократия брала власть — и такой цикл повторялся много раз.

Казалось бы, роль человека при этом неизменна — создание новых механизмов управления и отладка старых. Но совершенно неизменной она быть не может — мегамашины времен постройки пирамиды Хеопса все-таки отличаются от современных.

Можно выделить две противоположные тенденции.

С одной стороны, сокращается период чисто экстенсивного роста мегамашин или же их законсервированного состояния. Сейчас не Античность и даже не XVIII век — нельзя жить инерцией.

Увеличение скорости развития техники требует улучшения качества управления мегамашинами.

С другой стороны, идет процесс совершенствования управленческих технологий. На поток поставлено создание сложных бизнес-структур, новых гражданских кодексов и конституций, целых отраслей промышленности…

Если когда-то мегамашина могла позволить себе смену управленческого состава, которая соответствовала смене поколений. То есть различные формы монархии и, шире, наследственной передачи должностей. Сейчас кризис практически невозможно отложить во времени, пока вырастут люди с другой формой мышления, с другим багажом воспоминаний и жизненного опыта. Темпы принятия решений непрерывно возрастают. Но при этом решения все равно принимаются. Можно сказать, что идет процесс «автоматизации» труда управленца — аналогичный широкому применению САПР в конструировании.

Но возможно ли свести роль конструктора мегамашины исключительно кроли кризис-менеджера, которому лишь надо устранить неполадки? Нет.

Развитие штабной работы позволило создавать группы узких специалистов, облекающие замыслы командующего в детально продуманные планы [174, с. 198]. Удалось произвести разделение труда: когда штабные структуры в итоге могли разрастаться чрезвычайно широко, сохраняя черты мегамашины, а командующий — генерировал идеи и ставил задачи. То есть человек во главе мегамашины формулирует смыслы и цели ее существования. Руководитель, отдав мегамашине функции, которые исполнял сам на начальных этапах развития — по непосредственному наблюдению, по статистическому учету, по текущему планированию (и отдавая все новые и новые, только созданные), остается ее вдохновителем. В тот момент, когда очередная «техноструктура», очередная бюрократическая машина сминает управляющего субъекта-человека, она неизбежно становится на путь кризиса [16].

В сиюминутном масштабе восприятия событий мы видим то подъем то упадок власти отдельных личностей, государственных институтов, корпораций. Но в историческом масштабе это незначительные колебания на фоне циклов становления все более совершенных и могущественных мегамашин.

Последние полстолетия идет процесс компьютеризации мегамашин. Э. Тоффлер посвятил почти всю книгу «Метаморфозы власти» тем изменениям, которые производят компьютеры в общественно-политических отношениях [217]. Человеческий помощник руководителя подменяется программой, но для косной мегамашины автоматизация той узкой области труда, где работал «человек-винтик», ничего не меняет.

В чем же проблема с обработкой информации в техноструктуре?

Прежде всего, это всегда ограниченный набор понятий, которым оперирует техноструктура. Как скорость эскадры определяется по скорости самого тихоходного судна, так и набор понятий определятся тем предельным количеством, которым может оперировать очередной «подотдел», который исполняет роль «нейрона» в мегамашине. Все более сложное автоматически отсекается — кладется на полку, архивируется и т. п.; если явление не подпадает под список понятий, то очень велик шанс, что для мегамашины оно как бы и не существует [116]. Пример тому классическая формула юриспруденции: «Нет закона — нет преступления». Достаточно регулярно профессиональные сообщества вынуждены создавать техноструктуры, которые комплектуются лишь своими кадрами, так как без навыков работа попросту невозможна. В современных условиях идет очень быстрое увеличение количества понятий, которым оперируют поисковые машины. Быстро совершенствуются и компьютерные языки. Однако же как чиновник может прочитать определение любого понятия в сети Интернет, но не использовать его в документообороте, так и компьютерная программа не осознает значений тех слов, которыми оперирует. «Фактами становятся именно такие знания, которые владеют качеством информировать: снимать неопределенность в конкретных, единичных ситуациях» [260, с. 98] — без механизма снятия неопределенности любые слова проходят мимо, а он должен быть заранее «зашит» в инструкции.

Еще более ограничен набор тех суждений, которыми оперирует техноструктура. Подсудимый либо виновен, либо невиновен; платеж либо проводится, либо нет. Разумеется, если поднять некую выборку судебных решений или ведомственных инструкций, то можно найти примеры не только многозначной логики, но и самого настоящего абсурда. Однако это не отменяет общего стремления любой бюрократии к унификации (частный случай стремления любой системы к простоте).

Наконец, умозаключения. Если взять и уголовный кодекс, и гражданский, и великое множество документов, регламентирующих принятие решений, то перед нами системы понятий, построенные по дедуктивному принципу, которые требуют также дедуктивных умозаключений. Из ряда общих положений, будь то конституция или устав фирмы, выводятся частные случаи.

Фактически, любой коллективный субъект сталкивается с той же проблемой, с которой столкнулись неопозитивисты: есть определенный набор понятий, который описывает мир, но он либо неполон, либо неадекватен. Особенно ярко это проявляется в тех случаях, когда действия мегамашины пытаются описать с помощью сравнительно простой математической модели. Так, например, Д. Форрестер в «Мировой динамике» попытался увязать темп рождаемости с экологией и количеством сельхозугодий на душу населения [237]. Сейчас, сорок лет спустя, видно, что эта модель дает большие погрешности.