Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Элита и жадины — это одно и тоже? Нет. Элита почти поголовно состоит из жадин, но не все жадины входят в элиту. Многие только мечтают о попадании в число избранных. Взаимодействие этих мечтающих с прочими людьми приводит к очень интересным последствиям, но на будущее социума сильнее влияют жадины из элиты. Сначала о них.

Желание получать максимальную выгоду из любого действия заставляет элиту поддерживать сложившееся положение. Элиту оно вполне устраивает, поэтому теория безболезненного интегрирования морлоков в реалии современного мира представляется логичной и разумной с их точки зрения, но остается открытым вопрос: захотят ли морлоки оставаться объектом эксплуатации, получая взамен достаточно высокий уровень жизни, которого они бы не достигли без пресловутого прогресса? Станут ли они испытывать чувство законной гордости, поглядывая из-за бетонного забора на роскошные особняки элиты? Ответят ли ударным трудом на очередное сообщение желтой прессы о новых причудах богачей? Герберт Уэллс ответил на эти вопросы отрицательно. Он посчитал, что разделение на элиту и морлоков неизбежно приведет к деградации человечества. Современные экономисты и политологи уверены, что они сумеют поддерживать сложившееся равновесие. По крайней мере, они видят проблему и прилагают усилия для ее решения.

Система, основанная на беспардонной эксплуатации и тоталитарном контроле, сейчас вряд ли может быть востребованной, она крайне неустойчива. Даже если бы кто-то и в самом деле попытался реализовать свои диктаторские замыслы, у него вряд ли бы что-то вышло. Нет никаких оснований считать, что в будущем реализуется один из антиутопических сценариев. Помешает этому пресловутая глобализация, относительно высокий уровень жизни и продуманная политика интеграции морлоков. Именно об этом писал в комментарии Руслан Партыка.

«Интеграция морлоков уже осуществляется. В Западной Европе это очень хорошо видно. Морлоков никто не изолирует и не угнетает явным и циничным образом, их мягко и вежливо интегрируют в структуру потребления. Ипотека и кредит на «тачилу» — сильнейшие из придуманных людьми средств успокоения бунтарей. Ничего более эффективного нет и, подозреваю, не будет».

Следует признать, что подобная политика действительно проводится. Вот как об этом сказано в статье Татьяны Воеводиной [37].

«Базовые бытовые потребности подавляющего большинства обывателей оказались удовлетворенными. Что значит: базовые? Это значит: естественные и разумные. Потребности в достаточной и здоровой пище, в нормальной и даже не лишённой определённой красоты одежде по сезону, в достаточно просторном и гигиеничном жилье. У семьи завелись автомобили, бытовая техника. Ещё в 50-е и в 60-е годы это было американской мечтой — мечтой в смысле доступным далеко не всем. В Англии 50-х годов даже родилось такое слово subtopia — склеенное из двух слов «suburb» (пригород) и «utopia»: мечта о собственном домике в пригороде, оснащённым всеми современными удобствами. Пару лет назад писатель Divov разместил в своём журнале интересный материал на эту тему. Это перевод фрагмента воспоминаний о жизни в Англии, в провинциальном шахтёрском городке рубежа 50-х и 60-х годов. Так вот там на весь городок была ОДНА ванная, «удобства» у всех жителей были на дворе, содержимое ночных горшков к утру покрывалось льдом, мама стирала в корыте, фрукты покупались только когда кто-то заболевал, а цветы — когда умирал» .

Россия не исключение. Построение общества потребления требует наличия платежеспособного населения. Современная экономика нуждается в стабильных рынках сбыта. Число бедных сокращается. Бедные — это не выгодно [38].

«С 2000 года реальные доходы населения в России выросли в 2,5 раза, и число бедных сократилось с 42 млн до 18,1 млн (в 2011 году). Есть различные международные классификации бедности, согласно одной из них бедные — это те, чьи доходы составляют менее одного доллара США в день — таких в России практически не осталось. А бедных, чьи ежедневные доходы менее двух долларов в день, всего лишь 3,9 %. Разрыв между бедными и небедными сокращается: бедные на 3/4 охвачены автомобилизацией, они обладают компьютерами и холодильниками, а мобильных телефонов покупают даже больше, чем богатые».

Компьютеры и холодильники — вещи реальные, владение ими полезно и приятно. Человек, попавший в паутину потребления, необычайно хорошо приспособлен для расслоения общества:

1. он идеальный потребитель.

2. он готов к тому, что его будут эксплуатировать.

3. его все устраивает, он не опасен системе.

4. он знает место, определяемое уровнем потребления.

У него много достоинств и только одни недостаток — он не интересен элите.

Разная культура, различные финансовые возможности, различные стремления и мечты, делают совместное проживание элиты и морлоков не только невозможным, но и бессмысленным. Вот как об этом сказано в комментарии Руслана Партыки:

«Метрополисоподобные уровни неизбежны, вы же не построите свою виллу среди трущоб. Тем не менее, вы её построите по соседству, притом так, чтобы это соседство было очевидно обитателям трущоб и давало бы им ощущение сопричастности. Принципиально здесь то, что ни в коем случае элоев и морлоков нельзя селить под одной крышей, даже если это многоквартирная крыша. Надо всё же различать «чувство сопричастности» и «сопричастность». Впрочем, в рыночной системе это невозможно по определению: цена жилья в элойских домах неподъёмна для морлоков, даже при самой дешёвой ипотеке».

Во многих фантастических книгах разделение по имущественному и социальному статусу считается нормой. Иногда это происходит как бы само собой, иногда не обходится без крови. В отрывке из книги Курта Воннегута «Утопия-14» о произошедшем разделении рассказывается без лишних эмоций [39].

«Город Айлиум в штате Нью-Йорк делится на три части. Северо-восток — место жительства управляющих, инженеров, а также городских служащих и небольшой группы специалистов, северо-запад — обиталище машин, в южной же части, отделенной от прочих рекой Ирокез и получившей в народе название «Усадьба», ютится все остальное население.

Если бы вдруг мост через Ирокез оказался взорванным, это мало изменило бы обычнее течение жизни. И по ту и по другую сторону реки, пожалуй, не найдется желающих общаться между собой, и наведываться на тот берег их может заставить разве что простое любопытство.

Во время войны в сотнях таких же айлиумов управляющие и инженеры научились обходиться без мужчин и без женщин, которых отправляли сражаться. Война была выиграна невероятным способом — одними машинами, без применения людской силы. В стилизованных патио на северном берегу Ирокеза жили люди сведущие — именно те, кто выиграл войну. Это именно им, сведущим людям, демократия обязана жизнью.