Владимир Моисеев - Футурономия. Социум [СИ]

Клиенты инквизиции ещё очень активно давали признания о сношениях с дьяволом — после дыбы да испанского сапога как-то особенно хочется признаться в чём-нибудь эдаком. Страшно подумать, какие выводы сделает Юрий Буйда, когда/если ознакомится с теми признаниями.

А ещё и комментарии читать — это только в виде епитимьи, но я, вроде, ТАК ещё не нагрешил.

Кстати, вопреки распространённому в народе и среди поп-историков мнению, инквизиция не была особенно свирепа. В той же Испании, было казнено около 2 % от числа арестованных инквизицией — по тем временам, из ряда вон низкий показатель. Ну и с ведьмами они дела особенно не имели, работали больше по еретикам. Массовые казни ведьм начались позже, и производились, в основном, в протестантских странах, к инквизиции это вообще отношения не имело. Последнюю ведьму казнили (кажется, повесили, но точно не сожгли) в Швейцарии, всего за несколько лет до французской революции.

Мне понравилось, что Ваш совет мчсовцам по поводу ведьмы был услышан.:) Это означает, что наши беседы достаточно точно описывают возможное будущее. Думаю, что отказ от экстраполяции работает хорошо.

Мракобесие обязательно будет искать поддержку в кругу интеллигентных людей. И, судя по комментариям (а они хороши), обязательно найдет. Предсказать это было бы очень трудно. Я привык говорить, что не люблю людей, но отношусь к ним с надеждой и считаю, что они намного лучше, чем можно было бы подумать. Однако, мой неисправимый оптимизм постоянно наталкивается на серьезное сопротивление.

Лизать раскаленную сковороду и получать удовольствие — такое мне было бы не придумать. То, что этим самоудовлетворением должны заниматься ведьмы — всего лишь оборот речи. Ведьмы на слуху. Фильмы, книги и прочие знаки внимания. Здесь главное — инквизиция, которая сама решит, кто больше достоин самоудовлетворения. Еретики. Комментаторы вполне компетентно объяснили, что поиск их не ограничивается религиозными догмами. Любые проявления человеческой жизни есть повод для обвинения в ереси.

Согласитесь, что это добавляет перчику ожидаемому будущему.

Не только в кругу интеллигентных. В пределах любой общественной страты есть люди, которым нужно чувствовать сопричастность к чему-то групповому и знать, что есть кто-то, кто Знает Как Надо. Мракобесие для них — естественное прибежище, когда ничего другого нет. А другого и нет. Консюмеризм — годная религия, но не всем по карману. У мракобесия же соотношение цена/качество — просто отличное.

Важно отметить, что желание сжигать ведьм посещает сейчас именно интеллигентных, прогрессивных, свободомыслящих и вполне состоявшихся людей. Это даже не мракобесие — качество догмы не имеет принципиального значения. Важно твердое убеждение в том, что все, кто эти догмы не разделяет или допускает уклоны (правые или левые, а то и впадает в необоснованный центризм — тоже по-своему грех, нарушающий принципы диалектики) должен быть примерно наказан, дабы другим неповадно было. Костер или прорубь — это пока не модно. Остается остракизм, фактический запрет на профессию, составление черных списков, подметные письма и прочее. Я знаю многих людей, которые были наказаны таким образом только за то, что талантливы. И еще. Желание сжигать своих недругов у обеспеченных людей возникает едва ли не чаще, чем у не доросших до консюмеризма.

Не следует думать, что попытки обрести «единство» исключительно наши, российские начинания. Ничего подобного — это общемировой процесс.

Можно указать на такое неоднозначное явление как политкорректность. Но для того, чтобы рассмотреть ее скрупулезно, нужно провести специальное исследование и написать, может быть, несколько книг. Такой задачи я перед собой не ставлю. Достаточно отметить, что политкорректность строится на беспрекословном выполнении неких обязательных для всех правил. Можно назвать это попыткой внедрения общей морали. Часто это принимает, казалось бы, отвлеченный характер, навязчивые переименования или запрет на произнесение «плохих» слов или выражений могут рассматриваться как курьез. Однако инициаторы стараются получить от своих действий максимальный эффект. И добиваются цели. В первую очередь потому, что нарушителей наказывают неотвратимо, строго и невзирая на лица. «Преступления» широко освещаются в СМИ.

На человека далекого от «правильной единой эстетики» принципы политкорректности производят сильное впечатление.

Во многом справедливыми мне кажутся ощущения Владимира Буковского [121]:

Политкорректность как международное явление началось с 1990-х, но как движение оно существовало и раньше. Я впервые с нею столкнулся в 1983 или 1984 году. Я шел в свою лабораторию (Буковский — нейрофизиолог, — Regions.ru), а навстречу по лестнице спускались две девушки. Я придержал для них дверь. Они поглядели на меня с презрением и сказали: «Мужская шовинистическая свинья». Я ничего не понял и очень удивился. Рассказал коллегам, они стали смеяться: «Да это из университета Беркли. Оттуда идут все леворадикальные движения. Это какая-то новая мода — феминистки; они говорят, что когда мы, мужчины, обращаемся с женщиной как с женщиной, мы ее этим унижаем».

Феминистки учат, что «женщина» — это социальная концепция. Дескать, если бы мужчины держались с женщинами как с мужчинами, женщины бы и стали мужчинами: женщин из них делает наше поведение по отношению к ним, женщина - жертва мужских стереотипов. Эта концепция, родившись в Беркли, потрясающе быстро распространилась по всему миру. В 1984 году мы над нею смеялись — через 10 лет она захватила весь мир. Все университеты открыли отделения «гендерных исследований». По мне так в отношениях полов за миллион лет ничего не изменилось, но эти псевдонауки о мужских прегрешениях расплодились ужасно: не так мы на женщин смотрим и не так мы с ними обходимся.

И начался чистый Оруэлл: нельзя, мол, обращаться к женщине «мисс» или «миссис», потому что это определение женщины через ее супружеский статус. Вводится невозможное для английского языка «миз»… Они все время придумывают новые слова, и если ты не говоришь как велено, ты — мужская шовинистическая свинья. Даже Библию переписывают так, чтобы Бог был в женском роде.