Витторио Страда - Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Мартов в особенности выступал против «телеологической теории» Троцкого, «изобретенной авантюрным умом Парвуса» [405] Л . Мартов . Борьба с империализмом и русские задачи. – «Известия заграничного секретариата организационного комитета РСДРП», 12 сентября 1917 года, № 6. , где постулировалось, что пролетариат – «единственный» революционный класс в России и что «при отсутствии буржуазной демократии национальная буржуазная революция» – это иллюзия [406] См.: Л . Троцкий . Основные вопросы. Борьба за власть. – «Наше слово», 17 октября 1915 года, № 217. . Мартов подчеркивал, что речь шла «о еще более опасной иллюзии», от которой следует отказаться, поскольку она может привести к «другой возможности», а именно к восточному деспотизму и китайщине . Троцкий должен был признать, что

«любое радикальное политическое преобразование в России немыслимо, если дальнейшее развитие капитализма сначала не подготовит пролетариат не только к простому завоеванию государственной власти, но и к такому ее использованию, которое приведет к социалистическим преобразованиям».

Значит, «надо оставить возможность свершения революции русской буржуазии» [407] Л . Мартов . Война и российский пролетариат. – «Интернационал и война», 1915, № 1, с. 118 – 119. .

Когда произошла Февральская революция, Мартов и его товарищи по эмиграции меньшевики Аксельрод, Мартынов и Семен Семковский, как и Ленин вместе с большевиками-эмигрантами, предприняли отчаянные попытки, чтобы как можно быстрее вернуться в Россию через Германию. Однако в отличие от Ленина они напрасно ожидали, что меньшевистское руководство Петроградского Совета или Временное правительство примут план Мартова, предусматривавший запрос у германских властей на право свободного проезда русских революционеров в обмен на репатриацию немецких гражданских лиц, интернированных в России. Наконец, хотя петроградские меньшевики – Церетели, Чхеидзе, Скобелев и Дан – наложили вето на «план» Мартова, он, неистово протестуя против этого приговора «оставаться в Швейцарии до конца войны», 9 мая приехал в Петроград в составе большой группы русских революционеров, желавших «выполнить свой первейший долг участия в великой революции» [408] См. телеграмму, посланную из Петрограда 1 мая 1917 года Чхеидзе, Скобелевым, Церетели и Даном, а также телеграмму из Цюриха 5 мая 1917 года, подписанную Аксельродом, Мартовым, Мартыновым и Семковским (Nicolaevskij Collection, Hoover Institution). . Однако он понял, что запрещать меньшевистским руководителям, в частности Церетели и Скобелеву, участвовать в коалиционном правительстве, образованном 5 мая, было слишком поздно. Хуже того, требование, о котором Мартов телеграфировал 27 апреля, что «любое участие в коалиционном правительстве недопустимо», было с пренебрежением проигнорировано [409] «Рабочая газета», 6 мая 1917 года, № 49. . То же самое произошло и с резким протестом Мартова против бесчестного насилия над ортодоксией меньшевиков [410] См.: Н . Суханов . Записки о революции. Берлин, 1922, т. IV, с. 212. .

Мартов должен был взглянуть правде в глаза и убедиться, что он потерял влияние на партию, уступив место Церетели и оставшись во главе незначительной группы меньшевиков-интернационалистов, в высшей степени образованных и проницательных людей, «непримиримых противников» и критиков революционного оборончества и коалиционизма меньшевистского большинства [411] См.: Л. Мартов – К. Ольбергу, 22 мая 1917 года, неопубликованное письмо (Nicolaevskij Collection). , но не способных указать конкретный выход из кризиса власти, который изматывал российскую революцию. Еще на съезде Советов в июне 1917 года, усмотрев в тактике коалиций «основную ошибку», Мартов вновь поднял на щит свои старые догмы и потребовал выхода министров-социалистов из коалиционного правительства, выступив – ни больше, ни меньше – за возвращение к «двоевластию» периода марта – апреля. Утверждая, что власть следует оставить «целиком и полностью» в руках буржуазии, он призывал Советы оказывать на нее «максимальное давление», повиснуть над ее головой, «как дубина», и требовать: «Вперед, или прочь с дороги!» [412] Первый Всероссийский Съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. М. – Л., 1930, т. I, с. 116; «Известия», 3 июня 1917 года, № 82; А . Г . Шляпников . Семнадцатый год. М., 1931, т. IV, с. 159.

В то время как подавляющее большинство меньшевиков, несмотря на привязанность к Мартову, считало его слишком большим доктринером в вопросах власти, многие решили, что его дискуссии с Церетели и Лениным в рамках широкой всероссийской дискуссии о войне и мире на июньском съезде Советов отличались неизлечимо абстрактным «интернационализмом». Здесь Мартов дошел до того, что предложил послать союзникам от имени России ультиматум с требованием отказаться от «империалистских» целей и начать переговоры о мире. В случае отрицательного ответа революционная Россия должна была порвать отношения с союзниками, но, если бы немцы перешли в наступление, она должна была сохранить за собой возможность «сепаратной войны» [413] Первый Всероссийский Съезд Советов…, с. 111 – 117, 343, 349. . Поэтому не удивительно, что при чрезвычайном положении, сложившемся в 1917 году, меньшевики объединились вокруг более практичного, решительного и харизматичного Церетели с его «революционным оборончеством». Демократическая Россия должна была продолжать «оборонительную» войну (без территориальных претензий) до тех пор, пока совместное давление российского правительства и социалистического европейского общественного мнения (его следовало мобилизовать на конференции социалистических партий в Стокгольме) не заставит союзников пойти на переговоры о «демократическом» мире без победителей и побежденных [414] Там же, с. 55 – 62, 119, 274, 357 – 360; И . Г . Церетели . Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. . Они даже считали полезной попытку испробовать «реалистическую политическую пролетарскую тактику» союза с либеральной буржуазией, которую так превозносил Церетели. Хотя его догматическое напоминание о классическом предупреждении Энгельса насчет рискованности преждевременного захвата власти социалистами – оно было принято Плехановым – не могло придать коалиционизму марксистский характер [415] См. речь Церетели 7 мая на конференции меньшевиков в Петрограде. – В . Л . Львов-Рогачевский . Социалисты о текущем моменте. М., 1917, с. 197 – 200; Государственное совещание. М. – Л., 1930, с. 236. , практические аргументы Церетели в пользу того, что России необходимо правительство, которое объединяло бы «все жизненные силы страны», убедили многих меньшевиков, которые странным образом не испытывали тогда никакого стремления к власти. Этот туманный призыв был в первую очередь обращен к той части либеральной буржуазии, организованной в партию кадетов, которая была расположена воевать за «национальную» русскую «революции». По мнению Церетели,