Витторио Страда - Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

При всем том, что эта гипотеза, содержанием которой является упование на демократизацию Советской власти (заключающуюся, согласно не только Дану и Абрамовичу, но и Троцкому, в простом приведении политической надстройки в соответствие с тенденциями становления социалистического базиса), грешит «социологизмом», она тем не менее свидетельствует о попытке преодолеть доктринерско-идеологическую ограниченность Каутского. Этот последний, начиная со своей работы «Диктатура пролетариата» (1918), исходил из предпосылки о том, что «социализма без демократии не существует» [634] K . Kautsky . Die Diktatur des Proletariats. Wien, 1918, S. 4 – 5. . В 1921 году в результате своей знаменитой полемики с Троцким [635] См.: K . Kautsky . Von der Demokratie zur Staatssklaverei. Berlin, 1921. он пришел к окончательному отказу от анализа опыта большевизма, заклеймив его как нереформируемую антисоциалистическую диктатуру. Абстрагируясь от каких бы то ни было оценок, не следует, однако, забывать, что эта негативная позиция Каутского в целом сложилась еще тогда, когда обстановка в Советской России и в формировавшемся тогда коммунистическом лагере в Европе была еще подвижна, столкновения являлись открытыми, и велась содержательная дискуссия, резко прерванная в результате происшедшего сектантского поворота Коминтерна в годы великого кризиса. И это безапелляционное приравнивание ленинизма к социально выродившемуся бонапартизму – приравнивание, к которому придет в 30-е годы духовный отец марксизма II Интернационала, – не является ответом на ретроградные тенденции в коммунистическом движении (разве что в минимальной степени), а представляет собой естественное следствие реальных предпосылок этих тенденций [636] См.: K . Kautsky . Der Bolschewismus in der Sackgasse. Berlin, 1930, S. 98 – 99. .

В этот период сторонники австромарксизма выступают с инициативой создания Союза социалистических партий для ведения совместных интернациональных действий (этот союз более известен как «Венский интернационал» или под ироническим наименованием «2½-го интернационала», данным ему Карлом Радеком [637] См.: K . Radek . Theorie und Praxis der 2½ Internationale. Hamburg, 1921. ). Одновременно в 30-е годы между Каутским и Фридрихом Адлером разгорается полемика о принципах создания единого фронта с коммунистами [638] См.: К . Каутский . Демократия и диктатура. – «Ди гезельшафт», VIII, т. I, 1931, с. 45 – 48; Ф . Адлер . К дискуссии о Советской России. – «Дер кампф», XXVI, 1933, с. 58 – 69. . Все это поддается исчерпывающему объяснению, если учесть те различия, которые характеризуют анализ большевизма у Каутского и Бауэра. В 1931 году Бауэр в своей работе «Рационализация – псевдорационализация» [639] См.: O . Bauer . Kapitalismus und Sozialismus nach dem Weltkrieg. Bd. I: Rationalisierug – Fehlrationalisierung. Wien, 1931. См. также: O . Bauer . Werkausgabe. Bd. III, S. 721 ff. (первоначально задуманной как первый том обширной работы, которая охватила бы происшедшие после мировой войны изменения капитализма и социализма) углубил и подверг частичному пересмотру собственный анализ, принимая во внимание упрочение советской экономики (развеявшее предсказания буржуазно-либеральных критиков и социал-демократических теоретиков 20-х годов). А Каутский в то же самое время убеждал читателей в «неизбежности и целесообразности краха большевизма» [640] M . Salvadori . Op. cit., p. 287. .

Ход рассуждений Бауэра в период непосредственно после войны и Октябрьской революции может быть схематически представлен в двух аспектах. Во-первых, с политической точки зрения рассуждения Бауэра представляли собой шаг вперед по сравнению с прежней позицией австрийской партии (включая собственно австромарксистскую группу) – поскольку речь шла о вступлении европейской социал-демократии в качественно новые условия своего развития, демонстрировавшие непоправимую косность прежних программ и организационной структуры. Во-вторых, с теоретической точки зрения его рассуждения представляли собой своего рода стратегическое освоение культурного наследия, а главное, методики работы. Это наследие с начала столетия накапливалось в среде сторонников австромарксизма под непосредственным влиянием неповторимой культурной атмосферы «большой Вены» [641] О тогдашней Вене см.: C . Schorske . Fin-de-siècle Vienna. Politics and Cultur. London, 1980. См. также: Archiv für die Geschichte des Sozialismus und der Arbeiterbewegung. Graz, 1973. .

Если с точки зрения организационно-политического выбора предвоенный австромарксизм выступал в целом на стороне Каутского (в тон ученому прагматизму, в духе которого Виктор Адлер начиная с Хайнфельдского съезда 1889 года налаживал сложную структуру партии), то с теоретической точки зрения он был ближе к «критически-ловкому утопизму», в котором Зигфрид Марк позднее увидит «отличительный признак ревизионизма Бернштейна» [642] См.: S . Marck . Philosophie des Revisionismus. – In: S . Marck . Grundsätzliches zum Tageskampf. Festgabe für Eduard Bernstein. Breslau, 1925, S. 26. .

Бернштейн, как известно, подвергал острой критике приравнивание Каутским теории к движению, в результате чего само существование социал-демократии выдвигалось в качестве главного аргумента в пользу марксизма, становилось его настоящим «краеугольным камнем» [643] Э . Бернштейн . Полемические заметки о полемике. – «Социалистише монатсхефте», VI, т. I, 1902, с. 364. См. на эту тему также: Э . Бернштейн . Культ Маркса и право на ревизию. Эпилог. – «Социалистише монатсхефте», VII, т. I, 1903, с. 255 и след. . Чтобы снять риск апологетики, который содержала концепция Бернштейна, он указывал на необходимость разработки так называемой марксистики (Marxistic) [644] См.: Dokumente des Sozialismus. Bd. V, Berlin, 1905, S. 418. Кроме того, см.: К . Хёхберг . Социализм и наука. – «Ди цукунфт», I, 1877, с. 4; Ф . Меринг . Двадцать лет. – «Нойе цайт», XXI, т. I, 1902 – 1903, с. 2. , подразумевая под этим термином (который он заимствовал у Дюринга и Хёхберга) целую теоретическую систему, отличающуюся строгой научностью и постоянно подвергающую проверке собственные дескриптивные и прогностическо-прескриптивные положения в соответствии с гносеологическим развитием различных социально-исторических дисциплин. Словом, марксистика должна была выступить в роли противоядия апологетическим тенденциям «марксизма» в его каутскианской интерпретации. Группа сторонников австромарксизма, которые начиная с 1903 года объединились под эгидой Лиги будущего (Zukunft-Verein), представлявшей собой зародыш обширной и разветвленной впоследствии педагогической структуры австрийской социал-демократии, приняла решение основать самостоятельные теоретические органы (с 1904 года это «Маркс-штудиен», а с 1917 года – «Дер кампф»). Эта группа стремится отмежеваться от постановки вопроса о связи теории и движения Каутского, принимая исходный «ревизионистский» постулат о неидентичности марксизма и социализма. И именно Бауэр, подводя итог культурно-политической деятельности австро-марксизма в весьма содержательном и эмоциональном некрологе памяти Макса Адлера, указал на «Bernstein-Debatte» как на причину, положившую начало формированию «молодой школы марксистов Вены», которая – начиная с Макса Адлера и Густава Экштейна и кончая Рудольфом Гильфердингом и Карлом Реннером – «в отличие от предыдущего поколения марксистов во главе с Каутским, Мерингом, Лафаргом и Плехановым вплотную приблизилась к культурным пластам своего времени» [645] О . Бауэр . Макс Адлер. Очерк истории «австромарксизма». – «Дер кампф», IV, Прага, 1937, с. 297. .