Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Для единицы, исполняющей миссию, главное — это сила воли , которую могут принести в нее другие группы. Видеть свою историческую миссию в «защите чистоты расы» в чисто биологическом смысле — это сущий материализм. Раса и в том и в другом смысле служит материалом истории, а не наоборот. Ее вклад в миссию связан с фертильностью, верностью и волей к власти. Миссия никак не может состоять в том, чтобы сделать расу «чистой» в биологическом отношении, хотя такой результат приветствовался бы с точки зрения эстетики . Последнее слово напоминает о другом факторе, обусловившем трагическую связь этих устаревших воззрений на расу с сильным, витальным движением возрождения авторитета. Как уже говорилось, все концепции XIX века в отношении расы, народа, нации, государства, культуры имели рационально-романтическое происхождение. Романтика в качестве одной из сторон этого мезальянса будущего с прошлым восходит в свою очередь к романтико-эстетическим представлениям. Эстетика, однако, имеет собственную сферу и не обладает достаточной витальностью, чтобы обеспечить мотивацию политической борьбы, где ее участие может быть только помехой.

Строго историческую ценность в данном вопросе представляет лишь выполнение культурной миссии, даже если в ходе этого все остальное будет сметено. А что дальше? Мог ли Дарий предположить, что однажды по его террасе в Персеполисе будут бродить львы? В таком случае, что он мог бы на этот счет предпринять? История с ее великими ритмами (самыми широкими и глубокими из тех, которые нам известны) также имеет космический источник, и если культурный человек полагает, что может навязать свою волю отдаленному на тысячелетия будущему, это добавляет гордости его интеллекту, но не говорит о его мудрости. Здесь нам приходится мыслить столетиями, а не месяцами или годами. Человек должен противиться позиции après moi le déluge [77] После меня — хоть потоп ( фр. ) — Примеч. пер. , преобладающей в настоящее время. Утверждать, что имеет смысл только историческая миссия, — это не увиливание от долга, но наивысшая степень его исполнения.

Для расы не существует долга. Вертикальная расовая концепция — это абстракция, за которой ничего не стоит. Воспринятая всерьез, она уводит свою жертву с исторической дороги в эстетический тупик.

С позиций мировоззрения XX века неверно говорить, что человек принадлежит к расе: он либо обладает расой, либо нет. В первом случае он имеет ценность для истории, во втором — бесполезный лакей.

Попытки интерпретировать историю в расовых терминах следует оставить. XX век смотрит на все иначе. Эти попытки были просто прихотью, модой, растянувшейся на столетие. Теперь она практически мертва. Ее последняя, самая радикальная формула попыталась даже вторгнуться в сферу действия, но эта попытка была последней. Тысячелетняя империя? — да, это было осуществлено в Индии, Китае, Египте. Но последним нациям, заложившим основания этих империй, было неведомо, придут ли варвары, и если придут, то как скоро. Империя Монтесумы могла бы просуществовать тысячу лет, но появились испанцы. Ни раса, ни что-другое не является гарантией долговечности. На самом деле это расу следует интерпретировать в исторических терминах, поскольку именно такова фактическая очередность развития. Подобная точка зрения — не фантазия, не произвольная абстрактная картина, но отражение фактов истории.

Оба смысла расы, субъективный и объективный, имеют в XX веке политическое значение. В объективном смысле раса подразумевает группу, сформированную на основе определенного фундаментального инстинктивного ритма. Эту печать на расу ставит история, которая расширяет или сужает границы данной расы в зависимости от характера и масштабов исторической миссии.

Такая раса является творением истории , а не схемой из учебника, вначале начерченной на бумаге, а потом перенесенной в реальность. Это не творение человека как такового, хотя человек благодаря своей личности может быть двигателем истории, а также фокусом исторической энергии, направленной на создание расы. Однако важно: если речь идет о политике, можно оперировать только реально существующими расами. Их нельзя создать или отменить человеческим постановлением.

Реальные расы являются помесями , если говорить о породе . С этим ничего нельзя поделать. Помесь не подразумевает «нечистоты», если говорить о подлинном, фактическом смысле этого слова. «Чистота» в расовом отношении означает подчиненность всей популяции одному и тому же космическому чувству и ритму. «Чистота» имеет отношение к чувству , не являясь анатомическим признаком. Это справедливо даже для самого объективного смысла слова «раса» и тем более верно для расы в субъективном смысле.

Иерархия рас есть факт , который должна учитывать стратегия. Сила воли русской расы — грозный факт, с которым не совладать с помощью интеллекта. Эта сила выражается в физической выносливости, позволяющей русскому солдату оправляться от ран, смертельных для западного солдата. Воля к власти, пронизывающая японскую расу, также ставит ее высоко в расовой иерархии. О силе, которую она сообщает телу нации, свидетельствуют физические показатели японской пехоты, сопоставимые лишь с одной из известных европейских наций. При этом наличие в японской нации двух разных физических типов превосходно свидетельствует о том, что чистота означает преобладание везде одного чувства , космического ритма, а не одинаковое строение тела, пигментацию или форму головы, поскольку в духовном отношении оба этих физических типа — японцы .

Слабая воля к власти у населения территорий, называемых Китаем, Индией и Африкой, в общем-то также факт, который следует учитывать в политике. Разумеется, нельзя отрицать, что некоторые племена, живущие в этих регионах, обладают сильной волей к власти; речь идет лишь об этих огромных территориях в целом. Все факты , имеющие отношение к действию, служат материалом для стратегии независимо от того, общие они или частные.

Несмотря на важность общих фактов для построения иерархической системы неевропейских рас, понятие расы имеет гораздо более важный стратегический аспект, и это — сипа нашей собственной расы .

Раса — это материал Истории, дар, который население преподносит Идее. Чем сильнее расовые инстинкты населения, тем больше шансов на победу. Следовательно, все, что ослабляет силу этих инстинктов, является первейшим врагом расы, угрожая даже самому ее существованию. Эти инстинкты — самосохранение, плодовитость, стремление к власти. Без них нет ни идеи, ни истории, а есть только собрание человеческих песчинок и впоследствии — пирамида черепов, возведенная внешними варварами.