Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Толпа первого вида есть просто совокупность. Индивиды здесь взаимно отталкиваются — и фигурально, и буквально. У такой толпы столько же точек зрения, сколько в ней индивидов. Они составляют единство только потенциально. Пожар в театре немедленно превращает эту совокупность независимых индивидов в одну душу с одной мыслью; правда, эта мысль направлена вниз, но это уже единство. Паническое единство есть факт, который политические и военные лидеры должны знать, чтобы на него опираться. Это единственный способ воодушевления, когда другие не срабатывают.

Толпа второго рода — это уже не совокупность, но единство . Первая толпа аморфна: все человеческие атомы занимают один и тот же уровень. Вторая имеет структуру: у нее есть лидер . В отсутствие лидера нет и единства, и несколько конных полицейских могут такую толпу разогнать. Ни один индивид не станет рисковать ничем ради простого сборища, потому что его индивидуальность превыше всего. В единстве толпы личности ее членов растворяются, единство — это сверхличная душа. Единство возможно на основе идеи , невыразимого чувства, достаточно сильного, чтобы притупить индивидуальность. Если есть идея, присутствующие люди становятся просто клетками высшей органической единицы. Люди высокого ума, побывавшие в объединенной для действия толпе, описывают, как изменились их собственные способности, а отстраненность, связанная с интеллектом, внезапно куда-то исчезла, уступив силе, воздействие которой столь же загадочно, как и ее источник.

Такая толпа представляет собой народ . Это высший организм, сформированный сверхличной душой. В процессе самореализации этой сверхличной души индивиды способны на самопожертвование, которое невозможно в одиночку.

Механизм этого процесса невидим и загадочен, но его результаты всегда налицо. Толпы не только возникают сами по себе, в обстановке огромного сверхличного возбуждения при появлении лидера, как это было на собрании в Пале-Рояль в 1789 г., когда Камиль Демулен инициировал превращение простой суммы в единство , но также могут создаваться намеренно. Поэтому любой человек, чей статус позволяет собрать массу людей в одном месте, может преобразовать эту массу в единство посредством лидерства.

Если говорить об индивидах, толпа — это позиция ума. Человек из толпы может и не мечтать думать самостоятельно: результаты мышления ему обеспечивает лидер, которому принадлежат эти мысли. Отсюда вытекает очень важный факт относительно единства толпы. Он обнаружился только в результате применения новой техники пропаганды в Первую мировую войну и заключается в том, что посредством настойчивой и беспрестанной пропаганды единство толпы может непрерывно поддерживаться, даже если ее члены разделены физически. Массовой пропагандой можно превратить в толпу население целого континента. В таких условиях индивидуальные мысли возникают очень редко. Постоянная бомбардировка фильмами, прессой и радио лишает какой-либо индивидуальности представителей огромных популяций.

Таким образом, структуру толпы образуют лидер и ведомые. Без такой структуры не будет единства, а с ней можно объединить любое сборище. При этом главным элементом структуры является лидер, а не ведомые. Все понимает и решает именно он. При этом совершенно не важно, во имя какой теории или идеала мобилизована толпа — это может быть даже теория индивидуализма. Толпа есть высшее единство, которое олицетворяет лидер.

Там, где присутствует высокая культура, она оказывает влияние, пусть даже только негативное, на любую толпу. Иными словами, даже протест против культуры, например Крестьянские войны, восстание Джека Кэда, марксистская классовая война и тому подобное, обретают свое единство в стремлении разрушить именно культуру. Работает ли толпа в интересах культуры или наоборот, зависит от лидера. Как масса, толпа нейтральна . Решающую роль играет лидер: такие созидательные лидеры, как Наполеон, вели толпу вперед и вверх, а лидеры негативного и лживого типа, как Рузвельт, тянули ее назад и вниз.

Толпа — это одушевленная единица, значение и возможности которой определяются ее организацией, предполагающей лидерство. Это относится и к уличным толпам, которые можно окинуть взглядом и голосом, и к толпам континентального масштаба, таким как Америка.

Лидер играет двоякую роль: он и сам — часть толпы, и должен противостоять ей. Только лидер наделяет толпу индивидуальностью; если он растворяется в сознании толпы, она теряет индивидуальность, волю и мозг. Лидер является частью сверхличного единства, как мозг — частью тела. Мозг служит душе, тело служит мозгу.

Толпа, как наименьшая сверхличная единица, демонстрирует полярность инстинкта и интеллекта , которая наблюдается на всех восходящих ступенях организации вплоть до высшей — высокой культуры. Инстинкт выражает содержание жизни, интеллект служит механизмом ее актуализации. Инстинкт говорит «что» , интеллект говорит «как». Инстинкт зовет: сохраняй и приумножай, наращивай власть! Интеллект ищет способы сохранения жизни и увеличения власти. Интеллект облечен миссией актуализации жизни, выражения инстинктивных императивов жизни. Эти полюса имеют смысл только во взаимодействии. Если в здоровом человеке они развиваются в единстве, то их отделение друг от друга ведет к дисторсии и болезни. По этой причине интеллектуалы на стадии поздней цивилизации демонстрируют вопиющую тупость — они истощили свои инстинкты и поэтому лишились ума. Инстинкт — это корабль, имеющий пункт назначения; интеллект — это руль, с помощью которого управляется этот корабль. С другой стороны, инстинкт можно уподобить пассажирам, которых надо доставить в пункт назначения; в таком случае интеллект — это хозяин судна, который должен это сделать.

Соотношение инстинкта и интеллекта можно сформулировать в негативном плане: инстинкт обеспечивает волю к власти, но не вправе выбирать момент атаки. Инстинкт не может решать вопросы политики, с помощью которой жизнь должна реализовать свой внутренний императив. Он слеп и всегда зовет в атаку. Так генерал Худ потерял Теннессийскую армию в американской войне Севера и Юга. Интеллект должен выбирать между оборонительной позицией и атакующим маневром. Когда инстинкт терпит поражение, интеллект еще способен увидеть проблеск надежды. Инстинкт во всем и вся видит врага, интеллект же хладнокровно решает по ситуации, кто враг, а всех остальных пытается сделать друзьями. Инстинкт может быть опьянен, ум должен оставаться трезвым. Инстинкт любит и ненавидит, интеллект не занят ни тем, ни другим.