Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

В готические времена империя и папство выступали в качестве двух идеальных органов. Каждый должен был демонстрировать абсолютное равновесие и гармонию в своем внутреннем единстве, в отличие от несовершенного человека, в котором происходит внутренняя борьба инстинкта и интеллекта. В те времена проблемой человека действия, стремившегося реализовать великую идею, было сдерживание инстинкта в его границах. Поэтому Генрих Лев, отступившись от Барбароссы, действовал инстинктивно и разрушил империю Гогенштауфенов, от чего Запад страдает до сих пор. В наше переходное время проблема обратная: теперь надо держать в рамках интеллект. В расцвете рационализма интеллект объявил, что он есть жизнь, а все остальное — ретроградство и ненормальность. Результатом отрицания западным интеллектом западного инстинкта стал раздел мира между Вашингтоном и Москвой.

Итак, толпа есть поглощение индивидуальных душ сверхличной душой, создание единства из суммы, в результате чего интеллект покидает ее слагаемые и переходит в структуру, то есть к лидеру.

Уличная толпа — это народ в миниатюре. Народ есть единство, предназначенное для действия. Всегда, когда в своем великом ритмическом кружении История втягивает какую-либо группу в свою воронку, эта группа либо немедленно структурирует себя как народ, либо исчезает. Такая группа может иметь религиозную, экономическую или культурную природу, но, становясь объектом события, она должна отреагировать, конституировав себя как народ, или просто исчезнуть со страниц истории. Народы могут быть небольшими и огромными. На заре нашей культуры население территории между Адидже и Куршским заливом чувствовало себя народом. Такая протяженность ландшафта в момент зарождения была уникальной особенностью западной культуры. Столь широкое распространение единого чувства привело к тому, что уже в период зрелости, под опекой Испании, объектом западной политики стал весь мир . Народ может быть и небольшим: например американские мормоны, будучи просто группой последователей одного священника, в ходе настойчивого самоутверждения испытали внешнее противодействие. В ответ они стали народом, сохранявшим единство до тех пор, пока их руководство не сделало выбор в пользу интеллекта и скомпрометировало доктрины религии, после чего мормоны как народ исчезли.

Что же способствует образованию народа? Во-первых, это отличие группы от ее окружения, во-вторых — напряжение , связанное с этим отличием. Напряжение создает рубеж (frontier) . Он обостряет чувства с обеих сторон, и в результате возникает новая единица действия, народ .

Точно так же, как напряжение может возникнуть по разным основаниям — религиозным, экономическим, культурным или расовым, новая единица может состоять из совершенно разных людей, если ее население гетерогенно. Язык не является препятствием для образования народа: фактически все существующие западные языки возникли после формирования соответствующих народов.

Народ есть духовная единица. Он создается историей, и если способен выжить в первых испытаниях, то становится общностью, продвигающей историю вперед. Подобно тому, как волнующаяся уличная толпа становится единицей только после расслоения на лидера и ведомых, так и народ является таковым благодаря лидерству .

Толпа от народа отличается только продолжительностью жизни и величиной, но не качеством. Соответственно, при необходимости один человек в течение нескольких часов может исполнять полную функцию лидера толпы. Народ устроен более совершенно, чем толпа, его более сложная жизнь и масштабные задачи требуют целого слоя лидеров. Любая абсолютная монархия или диктатура также подразумевает лидирующий слой .

Народ может быть слабым или сильным. В последние века западной истории, начиная с Вестфальского мира, горстке слабых народов удавалось сохранять номинальную независимость, что объяснялось с точки зрения политики напряженной ситуацией между крупными державами. Но слабые народы, как слабые индивиды, не способны ни на великие свершения, ни на великие мысли. Сильный народ благодаря своему напряженному императиву сохраняет границу между собой и другими популяциями, отказывается поступиться своей уникальной идеей. Граница здесь, конечно, подразумевается духовная. Сложится ли на ее основе территориальная граница, показывают события, а также это зависит от конкретной культуры.

Ни в арабской, ни в классической культуре не было идеи народа, связанной с географической территорией. Ни в той, ни в другой культуре чувство духовного единства не оскорблялось тем, что на той же территории жили чужие люди со своим собственным правительством и законами. Императорский Рим применял иностранные законы в инцидентах с иностранцами. В арабской культуре независимость была еще более выражена. Поэтому несториане, мусульмане и иудеи жили бок о бок, но принадлежали к разным нациям и не вступали в смешанные браки. Под словом «иностранец» (foreign) понимался иноверец. Эти народы и нации сочли бы европейскую доктрину времен Реформации «cuius regio, eius religio» [80] Чья страна, того и вера ( лат. ) — Примеч. пер. самым что ни на есть сатанинским извращением естественного порядка. Ставить веру в зависимость от страны проживания в их глазах выглядело бы чудовищно. Еврей сохранил это чувство, свойственное чужой нам культуре. Он считал своего ближайшего соседа-европейца иностранцем . Общественная жизнь западной нации-хозяина была еврею безразлична, а у него в свою очередь была своя общественная жизнь, незаметная для Запада. Его не касались западные законы, равно как и религия, этика, обычаи, мысли, привычки и прежде всего политическая жизнь с ее идеалами отечества, патриотизма, военной службы, самопожертвования.

В Турции и Китае не считалось унизительным, что в силу «капитуляций» западный человек находился под юрисдикцией своих собственных консульских представителей, а не местных судов.

Таким образом, отношение одного народа к другим определяется символической внутренней жизнью высокой культуры, в которой он формируется. Это не значит, что народ может образоваться только в высокой культуре: такие феномены, как Тамерлан и Чингисхан, также являются народообразующими.

Понятия «раса» и «народ» — совершенно разные вещи, но в жизни они довольно близки. Мы рассмотрели формирование расы. Оно начинается с формирования народа. Любой народ, обладающий сильной идеей и хорошим лидерством, приобретает также расовое единство, если существует достаточно долго. Справедливо также обратное: раса, если понимать ее в основном анатомически, например негритянская — может стать фокусом событий, которые заставят ее принять форму народа.