Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Эта идеология утверждала, что каждый работающий человек может, при желании, стать денежным воротилой. Если он этого не захотел, значит сам виноват. Хозяева денег никому ничего не должны, потому что они «сделали» себя сами. Однако это не читалось наоборот, потому что в случае угрозы зарубежным активам финансистов патриотическим долгом всех этих заморышей было их спасение.

Ужасные последствия власти денег, обрекшей массы населения на голодную смерть, возымели, как и следовало ожидать, обратный эффект. Однако бурлящее недовольство масс дистортеры сделали инструментом своей политики.

Между двумя образовавшимися полюсами находился враг — тело западной цивилизации. Верхи владели финансовым методом управления этим телом. Низы использовали технику тред-юнионов. Миллионы остальных были добычей в этой войне с двух фронтов. Роль дистортера заключалась в углублении раскола, его обострении, применении в своих целях. Ни один историк не изложил политику и цели культурных дистортеров лучше, чем Барух Леви в своем знаменитом письме Марксу:

«Еврейский народ, взятый совокупно, будет сам себе Мессией. Он получит власть над миром через объединение всех остальных человеческих рас, упразднение границ и монархий, являющихся оплотами партикуляризма, и через установление всемирной республики, в которой евреи повсеместно будут пользоваться всеобъемлющими правами.

При этой новой организации человечества сыны Израиля распространятся по всему обитаемому миру, и благодаря своей принадлежности к одной расе и культурной традиции, не имея в то же время определенной национальности, беспрепятственно станут руководящим слоем.

Руководство нациями, из которых будет образована эта всемирная республика, с легкостью перейдет в руки израилитов благодаря самому факту победы пролетариата. Тогда еврейская раса сможет покончить с частной собственностью и станет повсюду управлять общественными фондами.

Так сбудутся пророчества Талмуда. Когда наступит время Мессии, ключ к мировому богатству окажется в еврейских руках».

Таким было самовыражение инородного тела в западном организме. Для дистортера в этом нет ничего дурного: для него Запад — грубое чудовище, горделивое, себялюбивое и жестокое. Суть в том, что жизненные условия этих или двух других организмов такого же ранга различны. Дистортер следует своей природе, когда возбуждает внутри Запада экономическую одержимость, разрушающую его душу и открывающую дорогу дистортеру. Таковы неизбежные взаимоотношения хозяина и паразита, которые обнаруживаются в растительном мире, мире животных и мире людей. Для Запада оставаться собой — значит подавлять самовыражение дистортера и ограничивать его душу, которая, чтобы оставаться верной себе, должна препятствовать самовыражению души Запада.

Надо отдавать себе отчет, что культурная дисторсия не может убить хозяина, поскольку не может добраться до его души, но способна повлиять на ее самовыражение, когда оно входит в видимую фазу. Если бы дисторсия проникла в душу, это уже была бы не дисторсия, поскольку изменилась бы сама душа. Но душа продолжает существовать в своей чистоте и интенсивности, поэтому дисторсии подвергается только ее проявление. Здесь источник напряженности: наглядный разрыв между возможным и тем, что реализовалось. Запускается реакция, когда с каждой победой культурного дистортера у носителей культуры нарастает ощущение фрустрации, усиливается враждебность к нему. Пропагандой этот процесс не остановить в силу его органичности: пока есть признаки жизни, все происходит именно так.

Культурная дисторсия влияет на культурную жизнь на всех уровнях. Когда культура находится в фазе политического национализма, как Запад в течение XIX и первой половины XX века, дисторсии подвергается не только жизнь каждой нации, но также межнациональные отношения.

Проще всего дать гипотетическую иллюстрацию. Китайская паразитическая группа в Америке никогда не была способна достичь уровня культурной дисторсии, но представим, что это произошло. Если бы она обладала публичной властью в Америке в то время, когда, скажем, Англия намечала для себя сферы влияния в Китае, китайский элемент в Америке неизбежно работал бы на войну Америки против Англии. Обладая достаточной публичной властью, он добился бы успеха. В результате произошла бы дисторсия межнациональной жизни в западной цивилизации, ведущая к войне внутри Запада в интересах Китая. Подобные (в данном примере гипотетические) события неоднократно происходили с другими участниками на протяжении XIX века. Любая страна Европы, где культурный дистортер преследовался и не получал гражданских прав, юридической защиты и финансовых возможностей, в которых он нуждался, оказывалась объектом его политики. Дисторсия никогда не была абсолютной , поскольку таковой никогда не была публичная власть дистортера. Всегда имело место не преобразование, но лишь искривление; не командование, но влияние; все делалось скрытно, а не открыто; уклончиво, а не прямолинейно. Будучи мелким паразитом в огромном хозяине, дистортер никогда себя не обнаруживал, чтобы не подвергаться смертельной опасности. Дисторсия всегда маскировалась под европейские идеалы — независимость, демократию, свободу и т. п. В этом снова не было ничего дурного, поскольку жизненная необходимость требовала от дистортера именно такой тактики. Его небольшая численность мешала бросить вызов всему Западу на поле боя.

На протяжении XIX и в начале XX века параллельно политическим и экономическим событиям, происходившим на поверхности западной истории, творилась другая история. Она заключалась в развитии культурного паразита, жизнедеятельность которого вызвала дисторсию западной политики и экономики. Эту вторую историю современная Европа может видеть только мельком. Из-за своего политического национализма она не могла себе вообразить, что политическая единица может существовать без определенной территории, языка, «конституции», армии, флота, кабинета и остального западного политического оснащения. Запад не был знаком с историей арабской культуры и ее национальной идеей, равно как и с единством ее остатков, разбросанных по Европе.

Внутри каждой нации дистортер поддерживал принятие конституций, упразднение старых аристократических форм, распространение «демократии», партийные правительства, расширение избирательного права, боролся с прежней западной исключительностью. Все эти преобразования являются количественными, отрицающими качество. Предварительным условием завоевания власти в стране была ее демократизация. Если оказывалось слишком сильное внутреннее сопротивление, против упорствующей нации мобилизовались другие, где власть уже была захвачена, и результатом становилась война.