Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

На поверхности Первая мировая война выглядела националистическим соперничеством между двумя западными нациями образца XIX века: Англия сражалась против Германии-Пруссии, но в действительности это была борьба между капитализмом и социализмом . Все выглядело, как схватка между двумя националистическими коалициями, но на самом деле это была война внешних сил против всей западной цивилизации .

К 1916 г. стало совершенно ясно, что военное противоборство между Германией и Англией сводится к ничьей, и продолжение войны между ними может привести только к поражению обеих . Чем дольше продолжалась война, тем очевиднее это становилось. Знаменитое 21 требование Японии было проверкой силы Запада на Дальнем Востоке, и Запад уступил в разгар своей самоубийственной войны. Япония явно выигрывала войну, не участвуя в ней; побеждала также и Америка, а революция в России показала, что проигрывает весь Запад. Власть, принадлежавшая Европе, постепенно, по мере продолжения Первой мировой войны, переходила к внешним силам — Японии, России, Америке. С устаревшей националистической точки зрения проигрывала Англия, а с новой точки зрения проигрывал весь Запад. Если бы у руля событий не находились дряхлые бесплодные умы, в Европе мир был бы заключен в 1916 г. ради сохранения европейского мирового господства. Но в верхах преобладали слабоумие, финансово-капиталистическое мышление и твердолобость. Самоубийственная война не только продолжалась до своего горького конца, но к реальному участию в битве были привлечены внешние силы. Англия и Франция шерстили свои колониальные империи, набирая цветных солдат для применения против всей западной цивилизации, включая самих себя, поскольку внешние силы всегда считали Запад единым. Никто так и не понял гениальности Пауля Крюгера. Если единственный способ нанести поражение противнику — это самоубийство, война теряет свой смысл и должна быть закончена. Но для осознания этих простых истин нужен гений, а таковых не нашлось у кормила европейских дел.

Более века Англия служила арбитром Европы: ей под силу было не позволить другой державе занять первое место. В этот период она контролировала все моря планеты, могла не допустить в них никого, если бы так решила, и через эти моря поддерживала постоянную связь со своей заморской империей. Вследствие этого она также заправляла мировой торговлей и могла получить в распоряжение любой рынок, по желанию или потребности. Но в 1918 г., одержав «победу» в Первой мировой войне, Англия обнаружила, что теперь должна делить моря с Америкой и Японией. Ее торговое превосходство закончилось, а военно-политическая власть постепенно стала уменьшаться в пользу внешних сил. Германия проиграла в военном смысле, но все-таки потеряла гораздо меньше, чем Англия, поскольку ее владения изначально были не такими большими. Настоящими, политическими победителями стали Япония, Россия и — в чисто поверхностном смысле — Америка. Западная цивилизация проиграла по-крупному.

Здесь мы сталкиваемся с далеко идущими политическими последствиями войны. Мировых проблем в 1914 г. было две: внутренняя проблема зарождающегося этического социализма и внешняя проблема, связанная с нарастанием всемирного восстания против Запада. Как они были решены? Внутренняя проблема решилась единственно возможным способом, который соответствует в данном случае органическому развитию: социализм восторжествовал над капитализмом, и чем дальше в прошлое уходила мировая война, тем более очевидным это становилось. Парламентско-капиталистически-материалистический способ мышления и действия не мог совладать с новой мировой ситуацией и ее организационными проблемами. Болезнь распространилась на европейскую жизнь — духовную, политическую, социальную, экономическую. Эту болезнь можно было вылечить только новым подходом ко всем этим проблемам в русле этического социализма. Великая внешняя проблема, связанная с войной, была решена не в пользу Запада. По всему миру начались угрожающие волнения подчиненных популяций. Основания империй, принадлежавших европейским нациям старого образца, шатались и трещали по швам.

Где европеец раньше командовал, теперь он должен был упрашивать и обещать. Где раньше он мог передвигаться свободно и гордо, теперь ему следовало быть осмотрительным и опасаться бунта, а в личном плане — внезапной смерти. Оседлание после Первой мировой войны западной нации варварскими оккупационными войсками подкрепило и усилило внешний мятеж против Запада. Варварам позволили важничать перед белым человеком. Антизападная активность вспыхнула по всему миру: в Южной Америке, Мексике, Ост-Индии, исламе, Японии, Китае, России . О чем это говорило?

Непременным условием господства Запада над всем внешним миром была политическая пассивность подчиненных народов. После Первой мировой войны по всей азиатско-африканской континентальной массе подданные стали активны и начали волноваться, бунтовать, сопротивляться, бойкотировать, саботировать, требовать, надеяться и ненавидеть. Война подорвала основания западного миропорядка.

Третий итог Первой мировой войны был столь же масштабным: старый духовный уклад был сметен, истаяли все духовные основания XIX века: экономический индивидуализм, парламентаризм, капитализм, материализм, демократия, денежное мышление, торговый империализм, национализм и мелкодержавность. Символом конца капитализма и национализма стала созидательная деятельность и гений Бенито Муссолини, который, невзирая на кажущееся всемирное торжество идей XIX века, продемонстрировал организационную волю и внутренний императив XX века, направленные на возрождение авторитета и этический социализм. Как раз когда материалистические идеологи забавлялись логическими упражнениями в межнациональной политике и создавали глупую и бесполезную Лигу Наций, этот провозвестник будущего игнорировал мертворожденный абсурд Женевы и возродил волю к власти и героизм западного человека. На фоне пеанов в адрес «демократии» Муссолини объявил, что она мертва.

Слово национализм поменяло свой смысл после Первой мировой войны. Вместо пререканий по поводу границ и ура-патриотизма теперь оно подразумевало идею западного единства. «Националисты» всех стран видели ключ к своему благополучию в европейском единстве, отказе от внутризападных войн, что автоматически привело бы к созданию нового политического организма.

Первая мировая война практически покончила с прежней мелкодержавностью Запада, хотя в то время это еще не стало исторической очевидностью. Ни одна из бывших западных «наций» не обладала достаточной политической силой, чтобы схлестнуться с внешними политическими противниками. Иными словами, каждая перестала быть политической единицей, способной выдержать великую всемирную битву. Но своего единства они еще не осознали, поэтому внешний мир мог продолжать действовать в прежнем духе наращивания антизападной активности, которую всколыхнула война.