Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Во-вторых, в политическом смысле выиграли Россия и, возможно, Япония. Америку нельзя назвать политическим победителем, поскольку после войны она постоянно теряла власть. Страна, переданная на попечение абсолютных культурных чужаков, не может одержать политическую победу: каких бы военных побед она ни добивалась, они пойдут на пользу только чужаку, а не подчиненной ему нации. Это заложено в природе отношений хозяина и паразита, и Америка служит тому примером. Россия, однако, во всех отношениях неимоверно выиграла в силе благодаря своей «победе», завоеванной для нее американскими войсками. Российская власть повсеместно окрепла в результате войны, и это единственная держава, которую определенно можно назвать победительницей. Однако не исключено, что через пару десятилетий победительницей окажется и Япония, хотя, естественно, такой вывод можно сделать только с оглядкой на сопутствующие события. Во всяком случае, благосклонная и протекционистская американская оккупация, позволившая восстановить японскую экономику и политический режим, может достичь такой точки, когда оккупант обнаружит, что сложились новые властные отношения.

В-третьих, в духовном смысле великий коллективный победитель — это мировое восстание против Запада. Его возглавляет архитектор войны, культурный дистортер. С вершины горы европейских тел он может видеть свою миссию отмщения полностью выполненной. За его спиной — дух азиатского большевизма, который теперь помыкает «прогнившим Западом», как именовали русские литераторы XIX века ненавистную им Европу. Далее повсюду расположились внешние силы, окрыленные надеждой и долгожданным уходом Запада, который они успешно ускоряют. В Индии, Египте, Китае, Ост-Индии они выдвигаются вперед, а белый человек постепенно отступает.

Это победители. Кто же побежденные?

В первую очередь это Европа, родина Запада. Организм западной цивилизации проиграл войну настолько же несомненно, насколько Россия выиграла. Миллионы погибших в боях, сотни тысяч убитых в своих домах американскими военными в ходе акций против гражданского населения, миллионы заморенных голодом и холодом во время американо-российской оккупации, миллионы тех, кто продолжает от этого страдать — все они умерли и умирают ради победы азиатской России, культурной дисторсии и всемирного восстания против Запада.

Ужасная реальность поражения Запада обнажает еще один аспект Второй мировой войны — экономический. Как уже говорилось, политическим базисом западной монополии на мировое господство перед Первой мировой войной, в 1914 г., была политическая пассивность подданных народов. Ее экономическим базисом была промышленно-техническая исключительность западной цивилизации. Сотни миллионов населения небольшой территории Европы живут там благодаря тому, что экономическая монополия позволяла им обеспечивать себя за счет импорта продуктов питания. Этот импорт и чрезвычайно высокий западный уровень жизни поддерживались производством промышленных товаров для внешних рынков. Многим сотням миллионов в Азии и Африке приходилось удовлетворять свои потребности в промышленных изделиях за счет западной цивилизации. Но первые две мировые войны полностью изменили эту ситуацию. Гигантские промышленные зоны были построены по всему внешнему миру, поэтому восстание против Запада носит не только политический , но и экономический смысл . Это означает, что Запад лишился не только власти, но и средств к существованию. Великая проблема Второй мировой войны — реставрация западного мирового господства — имела также и экономический аспект. Это была борьба за биологическое существование более 100 миллионов европейцев.

Таким образом, мировая ситуация в данный момент не сводится только к борьбе за власть, которая является вполне естественным и всеобщим явлением природы, но демонстрирует крайне нехарактерную, отвратительную и позорную борьбу за физиологическое выживание .

Войну проиграла не только Европа, но и американский народ. После революции 1933 г. этот народ работал, производил и экспортировал. Он пожертвовал свои сокровища и сотни тысяч своих сыновей; он слепо подчинился культурно чуждым лидерам, которых не выбирал, а послушавшись их, затянул пояса и разменял свою душу, ничего не получив взамен — ни духовного, ни материального. Но время жертв еще не закончено. Он еще многие годы будет расплачиваться за проигрыш во Второй мировой войне. В американском кубке «победы» был яд для американской души.

Участие России как политической единицы в истории Запада начинается с Петра Великого. До этого она была вовлечена только в политическое состязание со славянскими государствами, граничащими с культурной территорией Запада. Столетиями до Петра в России всегда сосуществовали два образа мысли: один отражал чувства широких крестьянских масс и людей с сильными инстинктами, другой заключался в более рассудительном желании усвоить западные формы мышления и деятельности и навязать их славянской популяции. Последний был характерен для небольшой прослойки физических потомков варягов, вторгшихся в Россию из Скандинавии во времена Карла Великого и время от времени приглашавшихся из Швеции и Германии для обновления крови. Вместе с этим слоем Петр взял верх над «старорусской» фракцией и потащил упиравшуюся Россию в сообщество западных наций.

Ни ему, ни династии Романовых после него так и не удалось внедрить западные идеи в русскую душу. Россия, подлинная духовная Россия, остается примитивной и религиозной . Она ненавидит западную культуру, цивилизацию, нации, искусство, государственные формы, идеи, религии, города, технологию. Эта ненависть естественна и органична: данная популяция находится за пределами западного организма, поэтому все западное враждебно и смертельно для русской души.

Подлинная Россия — это именно та, которую пытался переделать Петр. Это Россия Ильи Муромца, Минина, Ивана Грозного, Пожарского, Филофея Псковского, Аввакума, Бориса Годунова, Аракчеева, Достоевского, скопцов (the Skoptski) и Василия Шуйского. Это Россия Москвы как «Третьего Рима», мистического наследника Рима и Византии. «Четвертому не бывать», написал монах Филофей. Эта Россия отождествляет себя с человечеством и презирает «прогнивший Запад».

В силу примитивности России ее духовность сосредоточена вокруг инстинкта, поэтому даже в рационалистически-эгалитарном XIX веке она была страной погромов. Русский чувствовал полную чуждость культурно-государственно-национально-церковной еврейской расы, и царский режим провел черту оседлости, ниже которой имели право селиться ее представители.