Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Йоки, как и Шпенглер, — радикальный критик капитализма. Во многом повторяя аргументы Маркса, они отвергали как либеральный социализм, так и большевистский коммунизм, и были сторонниками национал-социализма. Противопоставление общества и государства сложилось в эпоху Просвещения. Гоббс и Руссо отстаивали приоритет гражданского общества как форму взаимосвязи людей на основе разделения труда и общественного договора. «Общество» как форма порядка представляется Йоки вялой и аморфной, оно являет собой картину деградации как власти, так и людей. Основной упрек буржуазному обществу состоит в том, что оно нивелирует не только аристократию, но также рабочих и крестьян. Превращая землю и труд в простой предмет купли и продажи, социум отрывается от связей с почвой, становится искусственным образованием, в котором сущностные субстанциальные качества людей заменяются функциональными. Жизнь становится спектаклем, где люди больше не живут, а только исполняют роли, играют и обозначают. Консервативные мыслители единству на основе «чистого разума» противопоставляли единство «крови и духа» и взывали к эпохе, которая изобиловала «великими сердцами» и «высокими умами», которая была богата битвами, где лилась кровь, а не произносились речи.

Э. Юнгер критиковал бюргерское понимание рабочего через призму договорных отношений как несостоятельное, а также разоблачал социалистическую поэтизацию рабочего как идеального образа человечества. Шпенглер считал рабочих сословием, в то время как крестьян — расой [13] Шпенглер О. Воссоздание германского рейха. 224 с. . Они связаны с почвой, со стихийными силами бытия. Поэтому им нужна не формальная, а реальная свобода, выражающаяся во владении землей и орудиями труда. Считая буржуазную демократию исторически обреченной, Э. Юнгер предвидел ситуацию прозрения рабочего, энергию которого мечтали направить на укрепление государства: «наша вера в том, что восход рабочего равнозначен новому восходу Германии» [14] Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. 79 с. . Свобода и порядок соотносятся не с обществом, а с государством, и образцом всякой организации, по Юнгеру, является организация войска, а не общественный договор. Во время восстания единичный человек — служащий превращается в воина, масса превращается в войско, а отдача и выполнение приказов заменяет общественный договор. Так, рабочий выводится из сферы эксплуатации или сострадания в сферу войны, и вместо адвокатов у него будут вожди. На место пролетариата, который не имеет отечества, был поставлен немецкий рабочий, призванный господствовать в мире.

Сравнительный анализ идей Йоки с проектами политической теологии и тотальной мобилизации обнаруживает отличие романтического понимания народа как органического целого от концепции немецкого рейха Шпенглера и кайзерства Шмитта [15] Blumenberg H., Schmitt С. Briefwechsel 1971–1978. Fr./M., 2007. 309 S. .Также можно отметить различие терминов корпорации и народного организма у Шпенглера, Юнгера и Мёллера ван дер Брука [16] См.: Мёллер ван дер Брук А. Миф о вечной империи и Третий рейх. М., 2009. 368 с. .Несмотря на отличие консервативной и национал-социалистической идеологии, одна превращается в другую. Шпенглеровская концепция народного тела является альтернативой индивидуализму и представляет собой попытку построения народного единства как государственного целого.

Фашистская идеология использует расовый миф с целью создания образа врага. Она работает не с народом, а с массами, зажигая энтузиазм толпы истерическими речами и факельными шествиями. Сравнительный анализ поучителен в том отношении, что показывает предел, который не следует переступать тем, кто пытается реанимировать дух народа [17] См.: Möhler A. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918–1932. ARES, 2005. 641 S.; Breuer S. Anatomie der Konservativen Revolution. Darmstadt, 1993. 232 S. . Обычно это используется совсем для других целей, нежели те, о достижении которых мечтала консервативно настроенная интеллигенция. В обычной жизни люди заняты своими повседневными делами и не задумываются о высших целях. Наоборот, в чрезвычайных ситуациях они способны объединяться на основе идеологий. Побеждает тот, кто наиболее красиво и убедительно говорит. Однако воодушевление проходит и в постстрессовой фазе, люди склонны искать внешних и внутренних врагов, они живут жаждой мести и реванша.

Консерватизм считают политическим модусом традиционализма. Консерваторы или правые заботятся о сохранении традиционных (буржуазных) ценностей. Но философский консерватизм имеет мало общего с защитниками буржуазного общества. Наоборот, оно расценивается как завершающий этап разрушения традиции. Столь же неоднозначно соотношение консерватизма и национализма. Связь между ними, конечно, есть. Национализм опирается на местные традиции и устои. Но и консерватизм — это не космополитизм. Его сторонники борются за сохранение рода, нации, государства, семьи, сословий. Государство мыслится как родина. Сословие связано с трудом, профессией. Род и семья — это биологическое и одновременно культурное наследие, это порода и, наконец, раса. Все это нуждается в культивировании, и без надлежащей воспитательной работы придет в запустение и приведет к вырождению. Однако консервативная политика в образовании на практике сегодня проводится лишь в отличающихся суровостью католических школах, куда богачи отправляют своих избалованных детишек.

В философском консерватизме речь идет о единствах органического типа. Например, нация — это не просто граждане, имеющие право избирать и быть избранными в парламент. Народ — это не толпа и не безликая масса, ищущая хлеба и зрелищ. Вообще, настоящие граждане государства не являются продуктом социальной инженерии, их патриотизм складывается на основе территории, истории, культуры, языка и поддерживается общими интересами. Почва и кровь, выживание, образ жизни, привычки, быт и уклад, дом и семья, труд и профессия, положение в обществе связывают людей в целое. Современный капитализм разрушает устои традиционного общества. На место органических приходят организационные отношения, одновременно происходит дифференциация и интеграция, но уже по-другому, чем в сословном иерархическом обществе. Партии, профсоюзы, профессиональные сообщества являются гораздо более слабыми формами единства по сравнению с клановыми и родовыми союзами. Правда, по сравнению с теми объединениями, которые складываются сегодня, партии — это образцы союзов. Конечно, их подточила бюрократия, но их еще можно и нужно спасать. Иначе наступит конец политике.

Консерватизм кажется уделом стариков, его выражением является брюзжание по поводу новаций. Но консерваторы бывают и агрессивные. В политике они занимают правую сторону дискурса и отстаивают высшие цели в противовес либеральным ценностям. Консерватор считает, что человек живет не ради себя, а ради исполнения высших ценностей. Иерархическое государство само по себе является ценностью, но оно же является инструментом реализации культуры, науки, нравственности, социального порядка. Основой органического государства является семья, а забота о подрастающих поколениях, воспитание детей и образование юношества ложится на плечи старшего поколения. Отсюда патриархальность консерватизма, его связь с церковью, которая всегда поддерживала традиционные ценности. Наш российский консерватизм был довольно бесхитростный, его главный лозунг: «За веру, царя и отчество!» Выражается он в бескорыстной службе государству, которое, впрочем, обязано достойно содержать своих верных слуг, чтобы они ни в чем не нуждались. Устойчивый порядок — лучшее противодействие коррупции.