Фрэнсис Паркер Йоки - Imperium. Философия истории и политики

Этот пример показывает одну из главных особенностей традиций: они эффективны только при серьезном их применении мастерами своего дела. Когда в XIX веке, в ходе англизации Европы, остальные европейские политики попытались проявлять ханжество, они лишь всех насмешили. Американский всемирный спаситель Вильсон, скромно предложивший себя в президенты мира, основанного на морали, зашел слишком далеко. Для успешного использования ханжества требовалось безошибочное чутье (tact), которое могло развиться только у того, кто вырос в абсолютно ханжеской атмосфере. Точно так же принадлежность к австрийскому офицерскому корпусу, этических качеств которого не хватало офицерам Наполеона, предполагала тренировку длиною в жизнь в определенной среде, а не трехмесячную военную подготовку на основе «проверки умственных способностей».

Великое достоинство традиции состоит в том, что человек, в данный момент оказавшийся лидером, не одинок: отсутствующие у него качества, которые могут понадобиться в данной ситуации, наверняка найдутся у окружающих. Главное, что наличие политической традиции практически исключает возможность занятия высокого политически-авторитетного положения слабым и некомпетентным лицом, а если это все же случается, то традиция обеспечивает его скорый уход. Можно возразить, что этому противоречит пример лорда Норта, но изначальные просчеты его американской политики оказываются таковыми только ретроспективно. Последуй за ними строгие меры, Америка не была бы потеряна. Однако домашняя позиция Норта между вигами, с одной стороны, и монархом — с другой, была крайне затруднительной, а его политике сопротивлялись все те же рационалистические элементы, которые на континенте проповедовали «общественный договор» и «права человека». В свою очередь успешное предотвращение революций и террора, начиная с дела Уилкса (середина XVIII века) и заканчивая кошмаром 93-го, а также всеобщими революционными волнениями 1830 и 1848 гг., объясняется наличием в Англии неповрежденной традиции.

Традиция вовсе не дает жесткую гарантию определенных результатов, поскольку в истории как раз случаются неожиданности. Иногда происходит нечто совершенно немыслимое. Случай выступает контрапунктом судьбы. Небольшой разрыв может случиться также и в традиции, но здоровый традиционный слой способен быстро залечить рану. Традиция государственной мудрости сродни платоновской идее совершенства (Platonic idea of excellence), которая формирует людей с учетом их возможностей и служит формой для их личного выражения. О результатах свидетельствует высокий средний уровень обучения и способностей. Политическому организму, руководимому такими людьми, сопутствует удача. То, чего не хватает в одном месте, берется в другом, а личным капризам не позволяется становиться политическими догмами. Итог присутствия традиции в политической единице выражается в том, что она уверенно следует собственной судьбе, и случайность минимизируется .

Термин «гений» применительно к определенному тонкому слою человечества вошел в словоупотребление западной культуры только в эпоху гуманизма. В XX веке мы называем гением того, кого Эмерсон называл «образцовым человеком (Representative Man)», а Карлейль «героем». Соответствующее нашей эпохе содержание этого слова всесторонне обосновал в своей трактовке проблемы гения выдающийся европейский ученый Ланге-Эйхбаум.

Мы больше не рассматриваем гения в аспекте каузальности или предопределения. Так мог понимать его только материализм. Ницше расправился с идеей предопределения применительно к гению таким афоризмом: чем более высокий тип представляет собой человек, тем менее вероятен его успех, что объясняется повышенным разнообразием и сложностью его жизненных условий. Таким образом, слово «гений» на протяжении столетий приобрело в основном объективное содержание и стало непременно связываться с идеей известности . В чисто субъективном понимании оно просто указывает на человека огромной творческой силы. Такие люди всегда есть, при этом их творческие способности находят применение в любом из многочисленных направлений культуры. Творческую силу стали измерять успехом, а именно личным успехом, которого добился человек, превратив свой потенциал в произведение мысли или деяние. Речь здесь не идет об абсолютном успехе, поскольку тогда вообще не нашлось бы гениев. Ни Валленштейн, ни Кромвель, ни Наполеон, ни Герой нашей эпохи не добились абсолютного успеха. Однако успех каждого был личным — в том смысле, что потомки могут прочесть его имя на ночном небосклоне.

Направление реализации творческих способностей гениальных людей сильно зависит от духа времени, поэтому в период готической религии многие гении становились священниками, философами, святыми и мучениками. В эпоху Просвещения гениальные люди оказывались художниками и универсальными людьми. В период цивилизации гениальность направлена в основном на внешние достижения: технические, экономические, политические и военные. Во все времена существуют все тенденции, но преобладает какая-то одна. Высокая политика уместна в любую эпоху, и она же будет руководящей идеей в обозримом будущем: творческие люди сосредоточатся в основном на возрождении авторитета.

Полная глупость рационализма и материализма с наибольшей очевидностью проявилась в попытке объяснить гениальность в терминах интеллекта . Были даже придуманы наивные «тесты» для определения «гениальности», которую выражали определенным числом . В эпоху материализма считалось вполне возможным взвесить или измерить способности души. Факт же состоит в том, что интеллект является функциональной противоположностью гения. Сущность интеллекта — препарирование и анализ; сущность гения — созидание и синтез. Интеллект интересуется частью, гений — целым. Они относятся друг к другу как земное к астральному, счет к воображению.

Следует заметить, что если гений наделен огромной творческой силой, то любому человеку ее тоже отпущено вполне достаточно, чтобы потомкам не было стыдно за его жизнь.

Интерес XX века сосредоточен на политике, поэтому далее мы остановимся на значении гения в этой сфере и для лучшего понимания сравним с ролью традиции в политике. Традиция обеспечивает устойчивую реализацию идеи, развивая имеющийся талант до высокого среднего уровня. Как средство актуализации идеи, она стоит выше гения, поскольку традиция имеет такую же продолжительность жизни, как и идея, тогда как гению отводятся стандартные семьдесят лет. После ухода гения остается пустота, а традиция прекращается только с завершением самой идеи. В широком смысле Кромвель положил начало английской национальной политической традиции. Однако в узком, личностном смысле он не основал традиции, поскольку не прошло и нескольких месяцев после его смерти, как вернулась династия, а тело Кромвеля эксгумировали и протащили лошадьми по улицам Лондона. Но с тех пор, как английская политическая традиция была сформирована в кромвелевском духе, она просуществовала вплоть до Джозефа Чемберлена. Кем же является гений в политике? Как он проявляет себя в этой сфере? Ответ прост: он воплощает идею будущего . Если сравнить отношение к настоящему масс, традиции и гения, можно сказать, что массы всегда позади настоящего, традиция в любой момент готова приспособиться к будущему, но гений воплощает собой неудержимый прометеевский порыв в будущее.