Гарет Джонс - Марксизм во времена Маркса

Среди тех, кто приписывал древним римлянам и германцам собственность на землю в индивидуальной форме, были Н.Д. Фюстель де Куланж, Г. фон Белов и Макс Вебер, причем такой она была и до и после возникновения государства и исторического общества у этих народов (Фюстель даже приписывал татарам-кочевникам общинную собственность на землю). Белов и Вебер считали, что таким образом они наносят удар социалистическому учению (см.: Krader . Dialectic of Civil Society, cit., ch. 2).

В XIX веке существовали различные мнения по поводу общинных начал в истории. Первый комментатор «Русской правды» Д.П.Г. Эверс считал, что русское государство возникло на племенной основе; того же мнения придерживались русские историки С.М. Соловьев и К. Кавелин. Тезис о сельской общине был подхвачен славянофилом К. Аксаковым в его полемике с Соловьевым и Кавелиным. М.М. Ковалевский и Ф.И. Леонтович считали, что в ходе эволюции социальных институтов, например, югославская задруга предшествовала сельской общине. Из представителей поколения, непосредственно предшествовавшего русской революции, В.О. Ключевский считал основной социальной единицей, предшествовавшей образованию государства, родственную группу, основанную на общем родстве по отцовской линии (род). Его современник С.Ф. Платонов разделял эту точку зрения. Среди советских историков Б.Д. Греков выводил древнейшую историю славян от рода к общине, а затем к государству (по этому вопросу с библ. ссылками см.: Krader . Dialectic оf Civil Society, cit., p. 137).

Б . Чичерин . Областные учреждения в России XVII в. М., 1856; «Обзор исторического развития сельской общины в России». – «Русский вестник», 1856.

Выражение «маленькая республика» принадлежит, вероятно, Уильяму Блэкстону; исследователи индийских сельских общин начинают прибегать к нему как к общему месту с конца XVIII – начала XIX века, вероятно не задумываясь об источнике. Маркс использует его в своих работах об Индии. Об источниках употребления этого выражения у Маркса см.: Krader . The Asiatic Mode…, cit., p. 63, 83.

Конечно, обмен производился и в первобытных условиях, но он был другого типа, отличного от обмена в цивилизованных условиях. С другой стороны, ритуальный обмен производится при тех и других условиях: Маус ( M . Mauss . Essai sur le don. Forme et raison de l’échange dans les sociétés archaïgues, 1923 – 1924) исследовал ритуальный обмен, не касаясь вопроса об обмене товарами. Хотя как ритуальный, так и товарный обмен исторически сложились из обыденных привычек и рационализации, их практика различна. Привычка к обмену товарами и его рационализация породили промышленность, торговлю и рынок, то есть то, что Вейтли и Рескин называют катализом. Рационализация ритуального обмена и привычка к нему приводили к дальнейшему развитию самого ритуала.

Об определении общественного труда как отношения, при котором каждый работает на другого, см. МЭ: 23, 81: «Наконец, раз люди так или иначе работают друг на друга, их труд получает тем самым общественную форму». См. также МЭ: 42, 35 – 36: «Наша взаимная ценность есть для нас стоимость имеющихся у каждого из нас предметов… Предположим, что мы производили бы как люди. В таком случае каждый из нас в процессе своего производства двояким образом утверждал бы и самого себя и другого… В моем индивидуальном проявлении жизни я непосредственно создавал бы твое жизненное проявление, и, следовательно, в моей индивидуальной деятельности я непосредственно утверждал бы и осуществлял бы мою истинную сущность, мою человеческую , мою общественную сущность ».

«Буржуазное общество есть наиболее развитая и наиболее многообразная историческая организация производства» (МЭ: 46-I, 301).

Как известно, по первоначальному замыслу последние три тома «Капитала» должны были освещать вопросы государства, внешней торговли и мирового рынка (см.: R . Rosdolsky . Genesi е struttura der «Capitale» di Marx. Bari, 1975, vol. I, cap. 2), правда, в томе о государстве предполагалось рассмотреть лишь «отношение различных форм государства к различным экономическим структурам общества» (МЭ: 30, 527).

Его заметки были тщательным образом исследованы в: L . Krader . Marx’ Ethnological Notebooks. Assen, 1972. См. также: E . Lucas . Die Rezeption Lewis H. Morgan durch Marx und Engels. – In: «Saeculum», 1964, XV, p. 153 – 176; ID. Marx’ Studien zur Frühgeschichte und Ethnologie, ibid., p. 327 – 343.

L . Colletti . From Rousseau to Lenin. Studies in Ideology and Society. London, 1973. Первая серьезная попытка отыскать связь между Руссо и Марксом была предпринята в работе Делла Вольпе ( G . Della Volpe . Rousseau е Marx. Roma, 1957). Кроме одной цитаты и хвалебного упоминания в работе «К еврейскому вопросу», в юношеских работах Маркса очень немного ссылок на Руссо, и создается впечатление, что Маркс не читал других его работ, за исключением трактата «Об общественном договоре» (в 1843 году).

Этот вопрос точно поставлен во введении к книге Крейдера ( Krader . Marx’ Ethnological Notebooks, cit., p. 68): «Интересы собственников противоречивы: с одной стороны, это отношения общественной обязанности по необходимости, а с другой – это интересы частной привилегии по праву. Тот, кто обладает собственностью, хочет, чтобы закон обязывал других платить налоги или регламентировал торговлю, а для себя ищет уловок».

Нам не кажется, что Маркс пытался осуществить план (конца 1844 года) создания работы о современном государстве именно в таком аспекте; как бы то ни было, он отождествлял возникновение современного государства с Французской революцией, а его отмену – с концом буржуазного общества (пункт набросков плана – «Избирательное право»); см. МЭ: 42, 227.

Возрождение этого интереса, вероятно, связано с обнаруженными Марксом в 1868 году историческими работами Георга Людвига фон Маурера (см. МЭ: 32, 37 – 38, 43 – 44), которые открыли ему новые перспективы в изучении первобытных обществ. С тех пор Маркс постоянно занимался этими проблемами.

См. первый набросок «Гражданской войны во Франции»: «Исчезла иллюзия, будто административное и политическое управление – это какие-то тайны, какие-то трансцендентные функции, которые могут быть доверены только обученной касте… Весь хлам государственных тайн и государственных притязаний был выметен вон Коммуной, состоявшей главным образом из простых рабочих, которые организовали оборону Парижа, вели войну против преторианцев Бонапарта, снабжали продовольствием этот огромный город, занимали все посты, распределявшиеся до тех пор между правительством, полицией и префектурой…» (МЭ: 17, 549).