Христиан Вольф - Христиан Вольф и философия в России

Поэтому и в данном случае единственным и подлинным основанием утверждения о необходимом и самостоятельном существовании Бога оказывается всего лишь потребность мыслителя-метафизика и его убежденность в том, что такая «вещь» или «сущность» должна существовать и служить первым основанием его системы, оправдывая ее существование и создавая видимость ее обоснованности, завершенности, истинности, познавательной значимости и т. д. Но тем самым от логической и познавательной потребности в достижении полного единства системы и завершенности ее обоснования, всего лишь субъективной, Вольф делает неправомерный вывод о его якобы реальном и необходимом существовании , т. е. о самостоятельном бытии Бога. Иначе говоря, всего лишь желаемое и должное превращается у Вольфа в нечто данное и сущее , в объективно существующую и самодостаточную реальность, что на самом деле является не более чем результатом или следствием спекулятивно-умозрительного гипостазирования и онтологизации возможного понятия, т. е. всего лишь догматическим постулатом.

Но таким образом, вся его система метафизики обретает право на свое существование, а следовательно, и на какую-либо онтологическую и гносеологическую значимость только благодаря постулированию понятия Бога. И соответственно, наоборот, его система «разумных мыслей» претендующая на роль строго доказательной и универсальной науки о всех возможных и действительных «вещах вообще», оказывается не чем иным как наукообразной формой «обоснования» необходимости... принятия догматического постулата о бытии Бога.

Однако, Вольф, хотя и осуществляет такой неправомерный скачок, а по сути — логически противоречивое заключение от необходимости, точнее, от потребности в первом основании для своей системы к догматическому постулату: «Бог есть», — тем не менее, он не использует этот постулат для каких-либо заявлений или заверений типа того, что Бог «все знает и все может». С присущим ему логическим фанатизмом он пытается проанализировать внутреннее содержание понятия Бога, определить состав тех его способностей и тех действий, посредством которых он исполняет свои функции творца и разумного устроителя действительного мира.

Вслед за Лейбницем, Вольф наделяет Бога не только самым совершенным, но и бесконечным рассудком или высшим разумом, т. е. способностью мыслить сразу и отчетливо, т. е. одновременно и непротиворечиво, не только тот мир, который представлен в «Метафизике» и дан в «нашем» опыте, но все возможные миры вообще, их неопределенное или бесконечное множество [1, § 952958]. Кроме того, наряду с отчетливым различением этих понятий возможных миров, Бог отчетливо сознает и их отличие от самого себя, благодаря чему он и познает бесконечность своего рассудка [1, § 978-979]. В данном случае Вольф проводит явную аналогию с силлогическим доказательством «нашего существования», которое было дано в первой главе «Метафизики», но делает он это для того, чтобы использовать ее именно для противопоставления «нашего» ограниченного и связанного с опытом рассудка бесконечному рассудку Бога. Главная же особенность последнего заключается именно в том, что он не нуждается ни в каких достаточных, а тем более данных в опыте основаниях для всех мыслимых им понятий возможных миров.

Если «наше» эмпирическое сознание самих себя опосредовано сознанием «других вещей», а представления о последних возникают благодаря тому, что вещи выступали в качестве причины изменений и ощущений в органах чувств, то для бесконечного рассудка Бога подобного рода зависимость от чувственных восприятий или опыта не только отсутствует, но и была бы очевидной нелепостью. Понятия о возможных мирах Бог получает не извне, а производит «посредством своей силы» (Kraft) «из самого себя», а потому он и является самостоятельным основанием или самодостаточным источником их сущности, их «единственным и истинным изобретателем» [1, § 979, 989, 996].

Однако и в данном случае, апеллируя к указанной «силе» бесконечного рассудка Бога, Вольф отнюдь не превращает его способность «изобретения» в источник произвольных фантазий; напротив, он постоянно подчеркивает, что Бог не может мыслить и «изобретать» противоречивые понятия, поскольку это противоречило бы его совершенству [1, § 948—949, 951—955, 967, 975, 988— 989]. Понятия возможных миров производятся и мыслятся им не только как разные и независимые друг от друга, но и как некоторые замкнутые в себе и обладающие конечным объемом понятия, благодаря чему они оказываются непротиворечивыми как в их внешнем отношении друг к другу, так и сами по себе, в своих внутренних свойствах и предикатах.

Однако принципиально новый момент, который Вольф «незаметно» привносит в понятие бесконечного рассудка, заключается в том, что хотя при «изобретении» понятий возможных миров Бог соблюдает или учитывает принцип противоречия, тем не менее, основанием процесса их «изобретения» или производства этот принцип служить нс может . Закон противоречия не запрещает и не исключает возможности мыслить множество понятий возможных миров в качестве внутренних предикатов божественного мышления, однако этот закон не может служить основанием и объяснением самого их возникновения в божественном рассудке, а тем более способности их «изобретать». Бог «производит» эти понятия «посредством своей силы», которая как бы предсуществует в его рассудке и действует в нем до и независимо от логического закона противоречия, согласно которому они мыслятся уже после того , как «изобретены» и произведены в качестве понятий.

Следует отметить, что допущение способности бесконечного рассудка Бога производить и мыслить множество понятий миров оказывается не только излишним, но даже избыточным или «сверхдостаточным» с точки зрения космологического доказательства бытия Бога. Ведь это доказательство строится на основе закона достаточного основания, т. е. заключения от понятия мира, который представлен в самой вольфовской «Метафизике» и является единственным миром, возможным и эмпирически данным миром для нас; да и у самого Вольфа до сих пор речь шла о Боге как первом основании именно этого мира,

Собственно говоря, обращение Вольфа к «производящей» или «изобретающей» силе Бога было не чем иным как допущением или признанием возможности, попыткой обнаружения и обоснования такой способности Бога, применение которой оказывается вне компетенции законов противоречия и достаточного основания, что означало косвенное указание на их внутреннюю недостаточность и ограниченность, а по сути дела, на их неправомочность играть роль «первых принципов» метафизического познания. Ведь применение этой силы осуществляется отнюдь не по форме логического вывода следствий из основания или эмпирического заключения от данных опыта к их понятийному основанию; эта сила проявляется как способность к производяще-изобретающей, продуктивной или полагающей деятельности, т. е. имеет не теоретический, а практический, порождающий или действующий характер.