Жозеф Местр - Санкт-Петербургские вечера

Сенатор. А вот я решительно против того, чтобы отправляться в путешествие сегодня же. Удовольствия разговора обольщают нас, а светлая пора обманывает — между тем уже било полночь. Давайте же отправимся спать, доверившись нашим часам, а завтра соберемся точно к условленному сроку.

Граф. Вы правы: в это время года люди нашего возраста должны сами предписывать себе условную ночь, чтобы мирно спать, подобно тому, как зимою им следует устраивать искусственный день, чтобы трудиться. А что до г-на кавалера, то ничто ему сейчас не мешает оставить своих степенных друзей и отправиться в какое-нибудь хорошее общество. Он, без сомнения, найдет не один дом, где еще не садились за стол.

Кавалер. Я воспользуюсь вашим советом, но при одном условии: вы должны отдать мне справедливость и поверить, что я вовсе не убежден, будто в этом хорошем обществе получу больше удовольствия, чем здесь. Но пока мы еще не расстались, скажите, не распределяются ли добро и зло в мире примерно так же, как день и ночь? Сегодня мы зажигаем свечи лишь для вида — через полгода мы почти перестанем их тушить. А в Кито их зажигают и гасят каждый день в один и тот же час. Заключенные между этими двумя пределами, дни и ночи в неизменном порядке растут и убывают от полюса к экватору и, соответственно, от экватора к полюсу; но в конце года они получают свое — ив итоге у человека оказывается четыре тысячи триста восемьдесят часов дня и столько же часов ночи. Что вы на это скажете, г-н граф?

Граф. Поговорим об этом завтра.

‘ (Стр. 21. «Ведь справедлив вовсе не тот закон, который непосредственно поражает каждого, но тот, который предназначен для всех»)

Nihil miremur eorum ad quae nati sumus, quae ideo nulli querenda, quia paria sunt omnibus... etiam cuod effugit aliquis pati potuit. Aequum autem jus est non quo omnes usi sunt, sed quod omnibus latum est (Senecae Epistolae morales, CVII, <6>). In eum intravimus mundum in quo his vivitur legibus. Placet? pare. Non placet? exi. Indignare si, quid in te iniqui, proprie constitutum est... ista de quibus quereris, omnibus eadem sunt: nulli dari faciliora possunt (ibid., XCI, < 15>). (42)

2(Cmp. 24. «Что еще может означать ιον-ι, если не /ον-ah?»)

Затруднение исчезнет, если это слово написать еврейскими литерами, ибо, одушевив каждую букву слова ιονι соответствующей гласной, мы получим как раз священное имя иудеев. Если отвлечься от слова Юпитер, представляющего собой отклонение от нормы, станет очевидным замечательное сходство между другими именами этого верховного бога и Тетраграмматоном. (43)

3(Стр. 38. «Кажется, такого мнения держался и Ориген»)

В трудах Оригена я нигде не нашел подобного замечания, однако в книге Начал он утверждает, что «если бы у кого-нибудь достало досуга отыскать в Священном Писании все места, где речь идет о болезнях грешников, то обнаружилось бы, что болезни эти суть лишь символическое изображение пороков или душевных мук» (Περί αρχών, <11, 10, 6>). (44)Неясность в тексте является, очевидно, следствием ошибки латинского переводчика.

Упомянутый участником беседы апологет — это, по всей видимости, испанский автор «Торжества Евангелия». (45)

4(Стр. 39. «Чем добродетельнее человек, тем надежнее он защищен от болезней, имеющих собственное имя»)

Но таких характерных болезней, легко отличимых от всех прочих, намного меньше, чем обыкновенно полагают. Ибо лучшие врачи признают, что едва ли отыщутся хотя бы три-четыре заболевания, обладающие патогно-моническими симптомами, исключительно им лишь свойственными в такой степени, чтобы стало возможным отличить их от всех других болезней (Johan. Bapt. Morgagni. De sedibus et causis morborum, lib. V, epistola ad Johan. Fried. Mechel). (46)

Можно спросить: а почему же не именно три? — ведь все отвратительное семейство пороков сводится к трем похотям (1 Ин. 2, 16).

5(Стр. 39. «Коих Господь благословил долголетием»)

Здесь, полагаю, следует привести слова Бэкона из его

Истории жизни и смерти:

«Хотя жизнь человеческая есть лишь смесь всевозможных несчастий и беспрестанное умножение грехов, так что не много она значит для чающих вечности, тем не менее даже христианину не должно ее презирать, ибо он способен превратить ее в цепь добродетельных поступков. В самом деле, мы видим, что возлюбленный ученик пережил всех прочих, а великое множество отцов церкви, в особенности из числа монахов и отшельников, достигли глубокой старости, — и можно предположить, что со времени явления Спасителя благословение долголетием сохранило свою силу в большей мере, чем все иные мирские благословения» (Sir Francis Bacon’s Works. London, 1803, in 8°, t. VIII, p. 358).

6(Cmp. 40. <���иНи одна болезнь не может иметь материальной причины»)

В подтверждение этих слов я могу сослаться на самого древнего и, пожалуй, самого авторитетного из исследователей. «Невозможно, — сказал Гиппократ, — познать природу болезней, если не изучать их в том неделимом целом, из коего они истекают» — «Έντψ αμερει κατά την αρχήν έξηςδιεκρίθη» (Hippocratis De virginum morbis, Opp., edit. Van der Linden, in 8°, t. II, p. 355). (47)

Жаль, что он не развил эту мысль, однако превосходный к ней комментарий я нахожу в сочинении одного современного физиолога (Бартез. (А%)Новые основоположения науки о человеке. Париж, 1806, 2 т., in 8°), который недвусмысленно признает, что жизненный принцип есть самостоятельная сущность, что эта сущность едина, что в истолковании феноменов живых тел неприемлемы никакие механические причины и законы, что болезнь (исключая случаи органических повреждений) есть лишь поражение этого жизненного начала, «по всей вероятности (как он опасается) независимого от тела, и что подобная порча обусловлена тем воздействием, которое какая-либо причина может оказать на это начало».

Заблуждения, оскверняющие упомянутую книгу, — не более чем дань эпохе: они обезображивают многозначительные признания автора, но не ослабляют их убедительности.

7(Стр. 43. «Гибельные следствия греховных ночей»)

Ex iniquis somnis filii qui nascuntur, etc. (Sap. 4, 6). (49)A в Афинах восклицает человеческая мудрость:

Γυναικών λέχος πολύπονον,

Όσα βροτοις ερεξας ήδη κακά.

(Еврипид. Медея, 1290-1293) (50)

8(Стр. 43. «Из всех религий лишь одна — единственно истинная — хотя и не могла открыть человеку всего, тем не менее взяла в свои руки брак и подчинила его власти священных заповедей»)

Супруги должны помышлять лишь о том, чтобы иметь детей, — и скорее даже не о том, чтобы их иметь, а о том, чтобы подарить их Богу (Фенелон. (51)Духовные сочинения, in 12°, т. III, О браке, № XXVI).

Все остальное — от человека!

Упомянув этот закон, следует привести еще одну великолепную мысль Фенелона. «Ах! — восклицает он. — Если бы религию создавали люди, они бы создали ее совсем по-другому.»

9(Стр. 44. «Когда он по видимости подчиняется одним только материальным законам»)

Эти таинственные идеи овладевали многими знаменитыми умами. Ориген, которому я, чтобы не стеснять его мысль, позволю выражаться на его родном языке, писал в своем сочинении о молитве: