Жозеф Местр - Санкт-Петербургские вечера

Именно Локк открыл, что отношения между объектами могут изменяться без изменений в самих объектах. Вы, к примеру, отец; ваш сын умирает, — и Локк находит, что вы мгновенно перестаете быть отцом, пусть даже сын ваш умер где-то в Америке. «А между тем в вас самих никакой перемены не произошло, и вы остались прежним во всех отношениях». 132 132 Caius, verbi gratia. (Опять школьный жаргон!) Whom I consider today as a father ceases to be so tomorrow only (отлично!) by the death of his son, without any alteration made in himself (Locke's op. cit., vol. II, part XXV, § 5). (l3)

Кавалер. Ах! да он просто очарователен! Знайте же: будь он еще жив, я тотчас отправился бы в Лондон, чтобы прижать его к своей груди.

Граф. Однако я бы вас не отпустил, г-н кавалер, не изложив прежде его теорию отрицательных идей. Сначала Локк говорит, что «существуют отрицательные имена, которые не вызывают у нас непосредственно положительных идей», 133 133 Замечательно, что этот Кай оскорбил эмигрантский слух Коста, французского переводчика Локка, и, проявив отменный вкус, Кост заменил его на Тита. п Indeed, we have negative names which stand not directly for positive ideas (ibid., part VIII, § 5). — чему вы охотно верите. Затем вы узнаете, что отрицательная идея есть не что иное, как положительная идея плюс идея отсутствия предмета; а насколько это очевидно, Локк тут же доказывает вам с помощью идеи тишины. В самом деле, что такое тишина? — Это шум плюс отсутствие шума.

На эту великую истину навели его размышления о тени, которую он находит столь же реальной, как и Солнце. Он заставляет помирать со смеху, когда смешивает свет с прямыми лучами, а отсутствие первого — с отсутствием вторых.

А что такое ничто? — вопрос важный, ибо это самое общее название для отрицательных идей. С достойным всяческих похвал глубокомыслием Локк ответствует: «Ничто — это идея бытия», к которой лишь прибавляется для большей ясности «идея отсутствия бытия». 1

Но и самое ничто есть ничто в сравнении с изумительным даром Локка по части дефиниций в целом, о котором расскажу я вам сейчас. Рекомендую этот пункт как чрезвычайно существенный сам по себе, а к тому же один из самых забавных у Локка. Вам, должно быть, известно, что Вольтер с легкомыслием, никогда его не покидавшим, как-то нам сообщил: «Локк — первый философ, учивший людей давать определения словам, которыми они пользуются." Он не устает глубокомысленно повторять: определяйте!» Очень мило — особенно если учесть, что именно Локк — первый философ, который говорил, что «не нужно давать определений», 1,1а между тем сам без конца сочинял определения, нелепость коих переходит всякие границы. 134 134 'Negative names... such as insipid, silence, nihil... dénotés positive ideas, verbi gratta, Taste, Sound, Being, with a signification of their absence (Locke’s op. cit., vol. II, part VIII, § 5). (l4) 135 135 Вот уж, поистине, необыкновенная ученость! Ведь на самом-то деле никто не давал определений больше и лучше, чем древние; в особенности же замечателен в этом смысле Аристотель; вся его метафизика по сути лишь словарь. 1,1 См. его «Опыт*, kh. III, гл. IV, превосходно прокомментированную Кондильяком (Опыт о происхождении человеческих познаний, разд. III, § 9 и сл.). Среди прочих любопытных вещей там можно прочесть и такое: «Картезианцы знали, что существуют идеи сами по себе более ясные, чем все определения, которые можно им дать, однако причина того была им неизвестна, — хотя она совершенно очевидна* (§ 10). Если бы только Декарт, Мальбранш, Лами, кардинал Полиньяк воскресли — о qui cachinni\

А не угодно ли вам, к примеру, узнать, что такое сила? Локк любезно вам сообщит, что сила — это «последовательность простых идей, из которых одни появляются, а другие исчезают». 136 136 Мне не известно, дал ли Локк положительное определение силы. Он, скорее, описывал, как эта идея образуется в нашем уме, — но участник беседы, конечно, далек от того, чтобы точно помнить все бесконечные разглагольствования Локка. «Ум, — пишет Локк, — узнавая каждый день от чувств о переменах в простых идеях, наблюдаемых им во внешних вещах (идеи в вещах!!!); замечая далее, как они исчезают и перестают существовать, усматривает в одной вещи способность претерпевать изменения своих простых идей (опять!), а в другой — способность эту перемену производить, и таким путем приходит к идее, которую мы называем силой*. — Прим. изд. And so, Cornes by that idea which we call Power {Locke’s op. cit., vol. II, part XXI, §1) Вы, без сомнения, уже ослеплены подобной ясностью, однако я могу припомнить нечто еще более восхитительное. Тщетно все метафизики предостерегают нас от попыток давать определения наивысшим понятиям, которые сами служат для определения прочих. Гений Локка воспаряет и над этими высотами: он, к примеру, способен подарить нам дефиницию существования, обладающую совершенно особой ясностью по сравнению с той идеей, которую пробуждает в нашем уме простое произнесение данного слова. Локк сообщает нам, что существование есть идея в нашем уме, «которую мы рассматриваем как находящуюся там в настоящий момент; или же предмет, который мы считаем в настоящий момент находящимся вне нас». 137 137 нам: «это и позволяет утверждать, что вещи существуют*, Локк присовокупляет: «или имеют существование*. Что ж, если его и теперь не поймут, то это уже не его вина.

Кажется невероятным, что можно воспарить еще выше — но вслед за определением силы встречаем мы определение единицы (единства, unité). Вы, может быть, помните, как определял его в самом широком смысле воспитатель Александра. «Единица, — говорит он, — есть бытие, а единица числовая, в частности, есть начало и мера всякого количества». !Как видите, не так уж плохо, — но здесь-το как раз прогресс просвещения особенно поразителен! «Единица, — говорит Локк, — есть все, что можно признать одной вещью, будь то реальное существо или идея». И к этому определению, которое могло бы вызвать приступ зависти у покойного г-на Ла Палиса, (|6)Локк с самым серьезным видом добавляет: «Именно так приобретает ум идею единицы». 11Вот как далеко продвинулись мы в исследовании происхождения идей!

Не лишено достоинств и определение плотности. «Это то, что препятствует соприкосновению двух тел, движущихся навстречу одно другому». 111

Тот, кто привык судить о Локке понаслышке, полагаясь на его репутацию, не верит своим глазам и ушам, когда начинает оценивать его сам. Но я способен изумить и само изумление, процитировав для вас дефиницию 138 138 Τό ονκα'ι τό εν, ταύτόν (Aristotelis III, 1). Τόεν αριθμού αρχή... καί μέτρον (ibid., X, 1 ). 139 139 Whatever we сап consider as one thing whether a real Being or idea, suggest to the u nd e rs t a π d i π g the idea of u n i t y (,7) {Locke’s op. cit., vol. II, part VIII, § 7). ш Ibid., part IV, § 1. атома: «Это сплошное протяженное тело, имеющее неизменную поверхность». 140 140 Ά continued body under опе immutable superficies“ 8 * {Locke s op. cit., vol. II, part XXXII, § 3, p. 281 ).

А не любопытно ли вам теперь узнать, каковы были познания Локка в естественных науках? Тогда слушайте, прошу вас, внимательно. Вам известно, что когда в обычном разговоре определяют скорость, расстояния сравнивают редко, поскольку пройденные расстояния (с которыми соотносят скорости), как правило, одинаковы. Желая, например, определить скорости двух лошадей, я не стану вам говорить, что одна из них прибыла отсюда в Стрельну за 40 минут, а другая — на Каменный остров за 10, вынуждая вас тем самым браться за карандаш и выполнять математические действия, чтобы узнать, что же все это значит. Я просто скажу, что две лошади добрались, предположим, из Санкт-Петербурга в Стрельну за 40 и 50 минут соответственно. Очевидно, что в подобных случаях скорости обратно пропорциональны времени, а следовательно, нет никакой нужды сравнивать расстояния. И что бы вы думали, господа? Оказывается, эта математическая тонкость осталась Локку недоступной. Он полагал, что его братья по роду человеческому до него, Локка, и не догадывались, что при определении скорости следует учитывать расстояние, и он вполне серьезно жалуется: «После того как люди стали измерять время движением небесных тел, им пришло в голову измерять временем движение; однако стоит немного поразмыслить, и станет ясно, что наряду со временем необходимо принимать в расчет также и расстояние». 141 141 Whereas it is obvious to every one who reflects over so little on it, that to measure motion, space is as necessary