Жозеф Местр - Санкт-Петербургские вечера

А еще я хотел бы спросить у этого философа, который так часто рассуждал о чувствах и так много им приписывал, на каком же основании было ему угодно заключить, что «зрение — наиболее поучительное из наших чувств»? 168 168 мыслить, или, другими словами (or else), склеивать две субстанции. Тонким же логиком был человек, не различавший две эти вещи! 169 169 T h a t most instructive of our senses, seing {Locke’s op. cit., vol. II, part XXIII, § 12). Французский язык — а ведь это довольно тонкое творение духа — держится иного мнения: он обладает великолепным словом entendement (понимание, разумение), в котором начертана вся теория языка и речи. 170 170 Не хочу отвергать комплимент в адрес французского языка, и все же в данном месте Локк, по всей видимости, переводил Декарта, писавшего: Visus sensuum nobilissimus (Dioptr., I). (39) И мы, вероятно, не ошибемся, если скажем, что слух относится к зрению так же, как речь — к письму. — Прим. изд. Но чего другого можно было ожидать от философа, который вполне серьезно говорит: «Теперь, когда языки уже созданы». 171 171 1,1 Now t h a t languages are m a d e {Locke’s op. cit., vol. II, part XXII, § 2). (40) Прежде ему следовало бы растолковать нам, когда они были созданы и в какие времена их еще не было.

Как жаль, что нет у меня сейчас времени углубиться в его теорию идей — простых, сложных, реальных, воображаемых, адекватных и т.д., из которых одни происходят из чувств, а другие — из рефлексии! Если бы я только мог основательно и не спеша рассказать вам об идеях-архетипах, священном слове для платоников, поместивших подобные идеи на небесах, — неразумный же этот британец, сам не ведая, что творит, стащил их на землю! А вскоре и ядовитый его ученик (41)завладел этим словом и швырнул его в грязную лужу своей топорной эстетики. «Новейшие метафизики, — извещает нас этот последний, — ввели в широкое употребление термин идеи-архетипы* } Без сомнения! Точно так же и моралисты широко пользовались словом целомудрие, однако, насколько мне известно, никогда — в качестве синонима проституции.

Локк — это, может быть, единственный из известных писателей, который взял на себя труд опровергнуть собственную книгу в самом ее начале и даже объявить ее бесполезной, когда сказал, что «все наши идеи приходят к нам из чувств или из рефлексии*. Но разве кто-нибудь отрицал, что известные идеи приходят из чувств? И чему же Локк хочет нас здесь научить? Если количество простых чувственных восприятий в сравнении с бесчисленными комбинациями мышления ничтожно, то, как это доказано уже в первой главе второй книги «Опыта*, огромное большинство наших идей происходит не из ощущений. Так откуда же тогда? Вопрос неудобный, и потому последователи Локка, опасаясь вытекающих из него выводов, больше о рефлексии не вспоминают, что с их стороны весьма благоразумно."

Локк взялся за свою книгу без зрелого размышления, без сколько-нибудь глубокого проникновения в ее пред- 172 172 (Опыт о происхождении человеческих познаний, разд. III, § 5). Но отчего же «новейшие*? — ведь слово архетип старинное, и даже древнее. И почему «в широкое употребление*? — ведь, по мнению Академии, употребляется это слово чуть ли не в одном только выражении мир-архетип. 173 173 Кондильяк. Искусство мыслить, гл. I; Логика, гл. VII. мет — и не удивительно, что он без конца молол вздор. Сначала он выставил положение, согласно которому все наши идеи происходят из ощущений или из рефлексии. Впоследствии, преследуемый епископом, который гнался за ним по пятам (а может быть, и своей совестью), он вынужден был признать, что общие идеи (которые единственно и образуют разумное существо) не проистекают ни из чувств, ни из рефлексии, но являются изобретением, или созданием человеческого рассудка. 174 174 General ideas соте not into the mind by sensation or reflection; but are the Créatures or inventions of understanding {Locke’s op. cit., vol. II, part XXII, § 2), соnsist i ng of a company of simple ideas combined {ibid.,§ 3). 175 175 Nor that they are all of them the images or the représentatives of what does exist; the contrary where-of in all,but the primary qualities of bodies.has been al ready shewed {ibid., part XXX, § 2). (42) Этот странный оборот -все простые идеи, кроме первичных качеств тел - может вызвать обоснованное изумление. Но такова уж эта слепая философия, грубая и материальная до такой степени, что она смешивает вещи с идеями вещей. И Локку все равно, как сказать: «все идеи, кроме такого-то качества» или «все качества, кроме такой-то идеи*. Ибо, согласно учению этого великого философа, человек делает общие идеи из простых точно так же, как делает он лодку из досок, а потому самые возвышенные общие идеи представляют собой лишь сочетания, или, как говорит Локк, неизменно подыскивающий наиболее вульгарные и неуклюжие выражения, компании простых идей} 174 174 General ideas соте not into the mind by sensation or reflection; but are the Créatures or inventions of understanding {Locke’s op. cit., vol. II, part XXII, § 2), соnsist i ng of a company of simple ideas combined {ibid.,§ 3). Если же вы пожелаете свести эти тонкие теории к чему-то более понятному, то взгляните, к примеру, на собор св.Петра в Риме. Это довольно-таки изрядная общая идея. В сущности, однако, все в ней сводится к обыкновенным камням, представляющим собой идеи простые. Ничего особенно-

го, как видите, здесь нет, однако простые идеи обладают величайшей привилегией, ибо Локк помимо всего прочего открыл, что все они реальны — все, кроме всех. И из этого небольшого исключения он делает исключение лишь для первичных качеств тел.

Однако полюбуйтесь великолепным ходом мысли Локка: сначала он утверждает, что все наши идеи происходят из ощущений или из рефлексии и, пользуясь случаем, сообщает нам, что «под рефлексией он разумеет познание душой своих собственных действий». 1Подвергнувшись затем испытанию истиной, он признает, что «общие идеи не происходят ни от ощущений, ни из рефлексии, но создаются», или, как он нелепо выражается, «изобретаются человеческим рассудком». А поскольку рефлексия Локком категорически и недвусмысленно исключена, то выходит, что человеческий рассудок изобретает общие идеи без рефлексии, то есть без какого-либо исследования или сознания собственных действий. Но ведь всякая идея, которая не происходит ни из контакта рассудка с внешними вещами, ни из его воздействия на самого себя, по необходимости принадлежит к сущности разума как такового. А следовательно, существуют идеи врожденные, или предшествующие всякому опыту, — вывод этот совершенно неизбежен. И здесь нечему удивляться, ведь все авторы, изощрявшиеся в своих писаниях против врожденных идей, одной лишь силой истины были в конце концов принуждаемы делать признания в пользу системы, поначалу ими отвергнутой. Я не исключаю даже Кондильяка, хотя он, пожалуй, внимательнее прочих философов XVIII столетия караулил собственную совесть. Я, впрочем, не собираюсь сравнивать людей, столь несходных по характеру: одному из них недоставало ума, другому — дерзости. И однако, Локк заслужил величайших упреков, и я не знаю, чем его можно оправдать: ведь ради ниспровержения врожденных идей он, сам не представляя на что поднимает руку, поколебал основы морали! В глубине души он сознавал свою вину, «но, — говорит Локк, желая себя оправдать, сам себя при этом обманывая, — но истина превыше всего!» 176 176 В u t after all, the greatest reverence (почтение!) is due to Truth (43) (Locke’s op. cit., vol. II, part IV, § 23). Другими словами, истина превыше истины.