Игорь Кальной - Философия истории

Дальнейшая эволюция философского историзма имела своих оппонентов. Г. Риккерт, один из основателей аксиологии, считал опровержение историзма чуть ли не главным делом своей жизни. Он усматривал в гегелевском историзме ряд антиномий, а «ахиллесову пяту» историзма видел в его релятивизме. Повод для этого давали сами апологеты принципа «историцизма». Исторический релятивизм стал объектом критики и для К. Поппера. Он опровергает «миф концептуального каркаса», утверждающего историчность и относительность всех ценностных и гносеологических критериев. (См.: Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. — с. 558–575).

Но вместо опровергаемого мифа получился еще один миф о гегелевском историческом релятивизме. Поскольку релятивизм есть утверждение относительности и отрицание абсолютности, то в этом смысле Гегель не релятивист. Он, скорее представитель «исторического абсолютизма», демонстрирующий способность вывести «абсолютное» из исторически относительного, поскольку безусловное и универсальное не только существуют в исторически преходящем, но в нем и складываются.

Определившись с историей и «историческим», Гегель рассмотрел и проблему смысла истории. И эту проблему он исследует как рационалист, как «классик» философии. Последнее означает, что философские проблемы он разрабатывает философскими средствами, независимо от своих пристрастий, в том числе и религиозных.

Философия Нового времени в качестве приоритетного объекта философского анализа рассматривает природу, исключая какие-либо разговоры о ее целесообразности. Ф. Бэкон, Т. Гоббс и др. рассматривали версию о цели в природе как попытку эскалации антропоморфизма, как проекцию человека на мир природы.

Последующий вывод философии Просвещения о тождестве законов развития природы и общества исключал необходимость поиска смысла в гражданской истории, хотя и высказывалась мысль о том, что «история — это деятельность людей, преследующих свои цели». Но вскоре была отмечена неправомерность переноса индивидуального опыта на общество в целом.

Историк может задаться вопросом, какой смысл имели исторические поступки и события для их участников в соотнесении с их целями, но философы не имеют права утверждать, будто это и есть смысл истории, тем более что сами участники событий вряд ли декларировали намерения «делать историю». Даже совокупность смыслов всех поступков не есть смысл истории, тем более что цель и результат исторических действий, как правило, не совпадают. И в этом проявляется особая закономерность. Но эту закономерность еще предстояло открыть.

Философия истории открыла «историческое бессознательное», когда люди «не ведают, что творят». По Канту, люди, реализуя свои цели, движутся к неведомой им исторической цели, которая, если бы стала им известна, вряд ли бы их заинтересовала.

Эта же мысль, но в развернутом и обоснованном виде, предстает на страницах философии истории Гегеля, где раскрывается механизм деятельности мирового духа и проявляется «хитрость мирового разума». В результате этой «хитрости» и смысл, и значение истории оказывается недоступно ее участникам. Каждый человек преследует свою цель, пытаясь осуществить свои интересы, реализовать свои потребности, а в конечном итоге получается нечто иное, чем он предполагал.

Признание несоответствия целей с результатами в истории, несоизмеримости намерений участников направлению истории создало предпосылки искать смысл истории исходя не из поставленных целей, не из «начала» действий по их осуществлению, а из «конца» истории. Это обусловлено еще и тем, что «целое» истории её участнику в опыте не дано. Только философия познает то, что есть. А то, что есть, есть разум, не приемлющий субъективно-должное, а предпочитающий онтологическую форму объективно-должного.

В истории, по Гегелю, нет различия между сущим и должным. В истории свершается то, что и должно было произойти необходимым образом.

В тождестве «объективно-должного» и «сущего» заложено основание для оправдания действительности. Это то, что называют «историческим консерватизмом» Гегеля.

Но абстрактное тождество «должного» и «сущего» не исключает напряжения конкретного сущего и его должного на каждой ступени исторического процесса. Через процессуальность и историческую конкретность Гегель «историзировал» отношение сущего и должного.

Каждая ступень исторического процесса соотносится не с абстрактным должным в форме идеала, а со своим «историческим должным».

Общая конструкция философии Гегеля телеологична. Цель поставлена в конец всемирной истории. Осуществляя саму себя в историческом процессе, цель выступает деятельным началом истории, её движущей силой и ее… концом.

Всё существовавшее и существующее в истории обретает смысл только в соотнесении с целью — как с конечной целью истории, так и с историческими целями каждой её ступени.

Телеологичен и механизм перехода от одной исторической ступени к другой. Дух народа гибнет и народ сходит с исторической сцены потому, что он уже реализовал свое предназначение, осуществил свою историческую цель. Всё, что не несет в себе воплощения исторической цели, лишено исторического смысла.

Историческая цель принадлежит субстанциальному разуму, но и ему первоначально она дана лишь в форме бессознательного стремления. Только в «исторически конкретном бытии» цель обретает осознанный смысл.

В системе абсолютного идеализма философии Гегеля с его категориями «субстанция — субъект», «логическое — историческое» — иначе и быть не могло. Гегелевская онтологизация мышления в форме «понятия» для нас воспринимается как пережиток метафизического идеализма, но для Гегеля это далеко не так. Раз нет «понятия» в реальности, то нет и философии истории в наших «понятиях». По Гегелю, объяснить историю можно «только из неё самой», не редуцируя историю до единичных фактов и событий. Целостность истории не может быть дана нам в опыте в виде факта, тем более что история человечества не завершена.

Гегель отдавал себе отчет, что с устранением из философии истории «трансцендентального» в любой его форме — (субстанциализм, телеологизм, финализм) — история исчезает, рассыпается на отдельные факты, события. Она утрачивает свою целостность и единство, цель и смысл. Исчезает и необходимость в философии истории, ценность которой не ограничивается статусом теории и методологии исторических исследований. Задача философии истории заключается в том, чтобы постичь, обнаружить уже существующий смысл истории и объяснить его.

Для Гегеля существование исторического целого не подлежало сомнению. Мировой дух (разум) с необходимостью познает и осознает свою свободу и в этом заключен смысл всей истории. Содержание истории оправдывается как момент целого, его составляющая.