Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

Теперь обратимся к тем моментам в Новой Книге Конституций , которыми она отличается от старой, в частности к тем, в которых наиболее отчетливо можно проследить кристаллизацию масонского исторического самосознания [111].

1. Авторское «Обращение к Читателю» представляет собой открытую апологию секретности. Она является нормальной и необходимой, поскольку «большинство обычных обществ имели и будут иметь свои собственные тайны , и, конечно же, масоны всегда имели свои, которые никогда не обнародовались в Рукописи ; и, следовательно, нельзя ожидать увидеть их в печатном виде, только сведущий Брат, при помощи истинного Света, может легко найти много полезных намеков почти на каждой странице этой Книги, которые… непосвященные не могут различить (ix)… Но История здесь в основном касается самого Масонства, не затрагивая других историй более, чем это необходимо для прояснения истории Масонства, единственного предмета Книги. Хорошо знать, чего не надо говорить! Искренний Читатель, прощай!» (х). Более того, здесь ясно дается понять, что не только сама идея секретности, но также и сама эта секретность, понимаемая как «закрытый, незаписанный текст», противостоит открытому (или записанному) тексту — например, масонской истории, или антимасонскому разоблачению, такому как книга Причарда.

2. «Доисторическая» часть начинается с самого начала, с Адама, который, хотя, безусловно, и знал некие начатки геометрии, еще не был масоном в точном смысле этого термина. Этот точный смысл, в описании Андерсона, может быть сведен к двум основным элементам, оба из которых связаны с масонским эзотеризмом. Во-первых, это «… способность и универсальная практика масонов общаться без слов и узнавать друг друга при помощи Знаков и Символов… что стало необходимо по причине смешения диалектов…» (с. 6). Это положение конкретизируется в идее об «устном предании (масонов), которое было затемнено смешением народов» (с. 10). В результате этого библейского смешения языков (Вавилонская башня) возник эзотерический язык, без которого было бы невозможно продолжение существования масонства. Во-вторых, Ложа является единственной формой существования масонства, которая, как мы уже видели в изложении Причарда, имеет свой собственный эзотерический смысл. Нам сообщается, что царь Соломон первым «… разделил Членов Цеха на определенные Ложи с Мастером и Смотрителем в каждой из них… и каждый Брат был должным образом наставлен в секретности» (с. 93). Дальше мы переходим к центральному моменту эзотерического учения Ложи: «… но их [Братьев] радость вскоре была прервана внезапной смертью их дорогого Мастера, Хирама Абифа , которого они подобающим образом похоронили в Ложе около Храма, согласно древнему обычаю… Но опуская то, что не должно и действительно не может быть предано письму…» (с. 14). Таким образом, Андерсон очень ясно дает понять свою мысль. Он упоминает, как бы мимоходом, о Хирамовой легенде, никак не затрагивая ее ритуального значения, и все же подчеркивает, что есть еще многое, что не может быть раскрыто, кроме как в Ложе. Эпоха после Соломона характеризуется появлением обычая Принятия, который, согласно Андерсону, имеет за собой историю продолжительностью по крайней мере в две тысячи лет [112]: «… Многие из масонов Соломона до его смерти начали путешествовать в далекие края и несли с собой… Тайны Братства … и, как утверждают Старые Конституции, один из них, по имени Винус… принес благородное знание Науки и Искусства в Германию и Галлию» (с. 16). «Во многих местах… они приобрели особые привилегии; а поскольку они обучали своему свободному Искусству только Свободнорожденных, они были названы Вольными Каменщиками ; составляя Ложи в местах, где они строили величественные Столбы с поощрения Великих и Богатых, которые вскоре стали просить быть принятыми в члены Ложи и Братья Цеха; пока по заслугам эти Вольные и Принятые Масоны не начали становиться Мастерами и Смотрителями. Более того, Короли и Властители становились Великими Мастерами, каждый в своих Владениях, в подражание Соломону, чья память как Масона должным образом почиталась и будет, пока Архитектура не будет уничтожена Всеобщим Пожаром…» (с. 17). Особенно интересная черта андерсоновского «доисторического» повествования состоит в его переоценке некоторых исторических персонажей вне зависимости от общепринятого исторического мнения об этих фигурах — поскольку имеет значение только соответствие их поведения масонским стандартам. В результате этой переоценки Александр Великий лишается своего ореола, а Ирод становится героем. «… Но хотя из честолюбия Александр… приказал основать Александрию… однако он не считается Масоном, потому что по наущению пьяной шлюхи, во время кутежа, он сжег богатый и величественный Персеполис, город дворцов самого прекрасного стиля, чего ни один истинный масон не сделал бы, как бы пьян он ни был!» (с. 28). В то время как Ирод, «как бы велики ни были его ошибки, стал величайшим строителем своего времени, Покровителем или Великим Мастером многих Лож… со своими двумя Смотрителями, Гиллелем и Шаммаем, учеными раввинами…» (с. 40). «Масонизация» истории и дальше продолжается в том же духе, пока, наконец, не заходит речь о происхождении британского масонства: «История умалчивает о том, на какой срок европейцы Севера и Запада утратили свои первоначальные умения, принесенные из Шинара до римского завоевания; но предоставим нашим Братьям Масонам других Народов прослеживать их историю их собственным способом и продолжим паши умозаключения уже в отношении Британских островов» (с. 55). И далее, будто для того, чтобы проиллюстрировать свое умозаключение, он пишет: «… Цезарь достиг Лондона в 55-м г. до н. э… но не стал продолжать завоевания по причине своего замысла стать Великим Мастером Римской Республики» (!) [113].

3. Часть масонской истории, описывающая период между «Славной революцией» 1688 г. и формированием Великой Ложи Англии в 1717 г., которая опущена в Конституциях 1723 г., столь же коротка, сколь и неубедительна, даже для некоторых современников. Автор оправдывает свою краткость отсутствием записей, «… которые были утрачены перед и… во время Революции, а многие из них были слишком поспешно сожжены в наше время из страха того, что они будут найдены; так что наш рассказ о Великой Ложе не столь подробен, как хотелось бы, и т. д.» (с. 105). Но непосредственно перед тем, как перейти к этому послереволюционному периоду, он цитирует знаменитый фрагмент из Дневника Элиаса Эшмоула , который представляет серьезное свидетельство в пользу той точки зрения, что по крайней мере несколько лож масонов-нерабочих действительно существовали (а возможно, и были популярны) во второй половине 17-го века [114]: «10 марта 1682 г. я получил Вызов явиться на следующий день в Ложу в Мэйсонз-Хилл, Лондон, где мы принимали в сообщество Вольных Каменщиков сэра Уильяма Уильсона, капитана Ричарда Бёртуайда, и более того, я был Старейшим Членом, так как это было через 35 лет после моего принятия; со мной были г-н Томас Уайз (Мастер Лондонской Компании Масонов) и еще восемь старых Вольных Каменщиков. Мы все пообедали в таверне Полумесяц в Чипсайде, благородный обед, приготовленный на средства новопринятых масонов» (с. 104). О самом этом периоде, однако, сказано очень немного, что тем более удивительно, что д-р Андерсон и его старые друзья были свидетелями того времени. Вся более или менее существенная информация (подтверждаемая или нет из других источников) относительно масонства в период 1688–1717 гг. может быть легко изложена в хронологическом порядке в нескольких предложениях: «… Партикулярные Ложи были редки и в основном нерегулярны… Так, сэр Роберт Клэйтон получил Ложу своих Братьев Мастеров, которая время от времени собиралась в Больнице св. Фомы, Саутварк 1653… (с. 106)… Помимо этой и старой Л ожи Св. Павла, была еще одна на Пика-дилли напротив Церкви св. Иакова, одна рядом с Вестминстерским Аббатством, еще одна рядом с Ковент-Гарденом, одна в Холборне, одна на Тауэр Хилле и еще некоторые, собиравшиеся регулярно. Король (Вильгельм Оранский. — А.П.) был частным образом принят в масоны, одобрял их выбор Рена Великим Мастером и поощрял его в возведении Собора Св. Павла… и большой новой части Хэмптон Корт в Августовом стиле. В этом году наш благороднейший Брат Чарльз Леннокс, Герцог Ричмондский и Леннокский… был избран Великим Мастером…» [с. 107]. «… Однако тем не менее на Юге все больше и больше Лож переставали использоваться… Через несколько лет после 1708 г… Рен пренебрег должностью Великого Мастера, однако Старая Ложа около Св. Павла и некоторые другие продолжали свои установленные встречи вплоть до… смерти королевы Анны 1 августа 1714 г.» (с. 108). Затем, продолжает Андерсон: «Король Георг I вступил в Лондон… 20 сентября 1714 г. и… после того, как в 1716 г. завершился мятеж, несколько Лож в Лондоне обнаружили, что сэр Кристофера Рена пренебрегает ими, решили, что будет правильным сплотиться под руководством Великого Мастера…» (с. 109). Итак, мы снова возвращаемся к тому, с чего начали, — к формированию Великой Ложи Англии и к ее истории вплоть до опубликования Конституций 1738 г., поскольку — независимо от того, доверяем ли мы ему полностью или нет, — Андерсон был единственным летописцем этого периода. И мы вынуждены следовать за его описанием событий — вплоть до того момента, когда он завершил свой magnum opus и умер.