Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

Родившийся в Англии и поселившийся в Америке в 1723 г., Принс представлял собой классический британский тип поколения первой Великой Ложи Англии — тип, который доминировал в период ранней масонской экспансии. В это время именно его британский характер по-прежнему делал масонство «одним для всех» [270]. Принс занимал должность Провинциального Великого Мастера Новой Англии в разные годы на протяжении 1733–1768 гг.; стал создателем частной Ложи Св. Иоанна в Бостоне; учредил или поддержал основание десятков лож в других провинциях и помог ввести в обращение Конституции Андерсона по всей восточной части континента и в Вест-Индии. Первое американское издание Конституций было осуществлено Бенджамином Франклином (1706–1790), помимо всего прочего — Великим Мастером Пенсильвании (1734). Франклин все еще является представителем типа масона-космополита, вольнодумца и франкофила, всецело чуждого локализму и провинциализму, которые стали доминировать в более поздние годы американского масонства [271]. Он все еще намного менее ортодоксальный протестант, чем деист, и, вероятно, намного менее религиозен, чем его младшие современники-масоны, пришедшие к власти в ходе Войны за независимость.

Накануне революции в тринадцати североамериканских колониях существовало от 90 до 110 лож, членами которых были от 1350 до 1500 человек [272]. При всей их малочисленности масоны сыграли важную роль в американской истории последней трети 18-го века: некоторые из них занимали чрезвычайно важные посты, 16 членов Цеха подписали «Декларацию Независимости», 30 — были делегатами первой Конституционной Ассамблеи. Надо подчеркнуть, что американское масонство, в отличие от Великой Ложи Англии, не было, по большей части, городским феноменом. В самом начале своего децентрализованного, атомизированного существования базой для него послужили маленькие города и провинциальные поселения. Там, в отличие от Англии, масонство зачастую выполняло функции дубликата местной власти. Именно здесь проявляется еще одно любопытное отличие: в понимании братьев, живущих в Великобритании, масонство представляло собой некую центральную идею, в соответствии с которой следует регулировать свою частную жизнь, в то время как для масонов-американцев это, прежде всего (и главным образом), организация. Это отличие, насколько я понимаю, может быть объяснено тем, что в британском прототипе получили отражение обстоятельства раннего периода, когда масонство развивалось и распространялось в крупных городах с давно установившейся структурой власти и центрами влияния — в отличие от американской ситуации, где масонство начиналось в небольших городках и поселках.

Читая о «масонском засилье» в северной части штата Нью-Йорк в 1820-х гг., надо помнить, что представляла собой эта территория в 1820-х гг., — большинство населения жило в маленьких городках полудеревенского типа и местное сообщество представляло собой основную, если не единственную форму социальной жизни. Масонство было своего рода параллельным социумом, функционирующим в симбиозе с основным социумом — но не обогащая его существование никакими новыми идеями. Не масонские идеи свели вместе Бенджамина Франклина и Джорджа Вашингтона в ходе Войны за независимость. Для Джорджа Вашингтона, юриста, землевладельца и талантливого непрофессионального военного, масонство было не более чем еще одной сетевой структурой местной власти и влияния. В то время как для Бенджамина Франклина, который был поколением старше Вашингтона, масонство стало неотъемлемой частью «аристократии духа», как это понимали европейские, прежде всего французские, просветители. Вашингтону такое понимание было совершенно чуждо. Если можно с некоторой долей вероятности утверждать, что масонство подразумевало (или отражало) некий набор идей, разделяемый как Франклином, так и Вольтером, когда мы говорим об их встрече во Франции, то ничего подобного нельзя утверждать, если мы говорим о встрече Франклина и Вашингтона в Массачусетсе или где-нибудь еще в Америке. Раскол между лоялистами (сохранявшими верность Короне) и патриотами в начале Войны за независимость оставался чисто политическим. Как бы сильно он ни повлиял на единство американского масонства, он не оказал никакого воздействия на внутренние структуры Цеха, поскольку последние перестали быть традиционным хранилищем свободомыслия (как во Франции), или деистического космополитизма (как в Англии). Именно этот фрагментированный и локализованный характер сделал практически невозможным создать в США из масонства единую силу, будь то политическую или какую-либо другую. Временный тупик, вызванный объявлением независимости колоний в 1776 г. [273], и последующая изоляция американского масонства углубили процесс дифференциации — который, впрочем, в любом случае произошел бы. Когда в 1790-х гг. раскол прекратился, общение между материнским и дочерним масонством было восстановлено, Америку наводнила английская масонская литература. Но было слишком поздно: американское масонство уже самоопределилось как отличное от английского по стилю, духу и практике. Процесс был завершен вторым кризисом, в ходе войны с Англией 1812–1814 гг., когда общение снова прервалось в тот самый момент, когда источник старых европейских масонских идей оскудел, а масонская «старая гвардия» вымерла. Президентство Джеймса Монро (1758–1831), который сам был масоном в третьем поколении, было в этой связи символичным: его знаменитая изоляционистская доктрина (1823), по-видимому, отражает и растущий изоляционизм американского масонства [274].

Когда англо-американская война закончилась и традиционный политический федерализм находился на спаде, американское масонство вступило в 1826 год, год, которому суждено было стать критическим в его истории, с утроенным количеством лож (их было не менее 320) и удесятеренным со времени Войны за независимость количеством членов (более 20 ООО). Случившийся в 1826 г. эпизод, получивший название «дела Моргана», имел катастрофические последствия для масонства на северо-востоке США. Связан этот эпизод с именем Уильяма Моргана. Морган родился в 1779 г., стал масоном где-то в 1810-х гг., а в 1826 г. написал и затем напечатал при участии «некоего Миллера, журналиста» Иллюстрации Моргана, типичное «разоблачение масонства» разочарованным Братом. Этот жанр получил широкое распространение в Северной Америке в 19-м в. (так же как в Англии в 18-м), и разоблачение Моргана едва ли восприняли бы как нечто из ряда вон выходящее, если бы оно не появилось в таком месте, как северная часть штата Нью-Йорк, где были очень сильны как влияние местного масонства, так и антима-сонские настроения. Согласно официальной масонской версии, «были предприняты некоторые безрезультатные попытки обеспечить его молчание; затем он был перемещен [согласно некоторым сведениям, он подчинился добровольно, согласно другим — нет] в Форт Ниагара. Дальше — тишина, но слух о его убийстве стал поводом для возникновения антимасонского движения» [275]. Последовавшая волна негодования практически уничтожила масонство в штате Нью-Йорк, если не во всей Новой Англии — в особенности после того, как попытки судебной власти привлечь виновных к ответственности оказались безуспешными, и было опубликовано еще одно разоблачение, Освещенное масонство, бывшего масона и протестантского пастора Бернарда [276]. Роббинс не преувеличивает, когда пишет о пагубном воздействии «дела Моргана» на масонство: «После “дела Моргана”… последовал один из тех взрывов истерического негодования, которые известны всем народам в различные периоды… Определенные религиозные деноминации были столь увлечены этим ураганом, что, сделав фантастическое открытие, что Цех не только “дал пристанище предрассудкам евреев”, но и происходит от “рыцарских орденов папства”, отлучил масонов от… Святого Причастия… Они были отвергнуты в качестве присяжных заседателей, им препятствовали занимать даже самые низкие официальные должности, и собрания матерей принимали торжественные резолюции, запрещающие их дочерям водиться с ними… Де Уитт Клинтон был принужден… уйти с постов и губернатора, и Великого Мастера Нью-Йорка… Антимасон-ская Партия получила почти 320 ООО голосов… на президентских выборах 1832 г…. Сотни лож перестали существовать…» [277].