Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

Недолго просуществовавшая Антимасонская Партия насчитывала в своих рядах кандидата в президенты, губернаторов двух штатов, большое число судей и членов федеральных законодательных органов и законодательных органов штатов. Антимасонская кампания с особой силой проявилась в позиции, занятой церквями, в особенности на противоположных полюсах религиозного спектра — в католической церкви и в наиболее радикальных пуританских общинах, — где подозрительность в отношении масонства нарастала с конца 18-го в. Масонские апологеты оставались, однако, в совершенном неведении относительно этого, продолжая приписывать скандальные последствия «дела Моргана» исключительно предрассудкам, невежеству и политической враждебности. Один из наиболее значительных масонских авторов в Америке, Форт Ньютон, наивно пишет: «Как странно поэтому, что масонство должно было стать жертвой жесточайшего и безосновательного преследования… Была сформирована антимасонская политическая партия, вскормленная на истерике, и вся страна, от края до края, пришла в возбуждение. Даже такой человек, как Джон Куинси Адамс, слишком доверчивый и исполненный предрассудков, был втянут в борьбу и в ряде писем разнес масонство как врага общества… забыв о том, что Вашингтон, Франклин, Маршалл и Уоррен были членами ордена… это было, действительно, плохое время — на этой волне поднялись к власти Уид, Стюарт, Т. Стивенс и другие подобные им, как они и планировали, нанеся поражение на президентских выборах Генри Клэю, поскольку он был масон, — и тем самым принеся победу Эндрю Джексону, другому масону» [278].

«Дело Моргана», как ни одно другое «внешнее» событие в истории масонства, привело к появлению целого потока анти-масонской литературы: книг, памфлетов, брошюр и статей, — начиная с разоблачения Бернарда и писем Джона Куинси Адамса и кончая отдаленным отзвуком антимасонской пропаганды в связи с «делом Дрейфуса» в конце 19-го — начале 20-го века. (Некоторые параллели с последним действительно поразительны.) Кажется, до сих пор не было предпринято никакой попытки объяснения исторического и идеологического характера этой реакции. Возьму на себя смелость дать попытку такого объяснения.

Будучи, по своему английскому происхождению, типично городской субкультурой, масонство в Америке оказалось в начале 19-го в. в состоянии широкой региональной диффузии, при которой его первоначальный характер был безвозвратно утрачен, в то время как процесс адаптации к новым социально-культурным и политическим условиям находился еще на ранней стадии. Если британское масонство как феномен было прежде всего своеобразным «абстрагированием» от культуры, то американское масонство было , прежде всего, организацией , общественным институтом, функция которого отчасти заключалась в том, чтобы усилить еще не устоявшуюся культуру, внутри которой масонство развивалась бы параллельно другим общественным институтам. Тот факт, что американское масонство решило проявить себя в качестве тайного альтернативного сообщества, делал его зловещей силой как в глазах тех, кто хотел видеть Соединенные Штаты вполне единым и централизованным образованием (Джон Куинси Адамс), так и для тех, кто видел в этом социальном параллелизме прямую угрозу американской демократии на уровне штатов и местных общин. Так, анонимный корреспондент пишет Адамсу: «гражданин не может осуществлять свои конституционные права, не будучи членом этого заговорщического сообщества»; а сам Адамс добавляет: «Едва ли можно выдумать более совершенное средство для составления и осуществления заговоров против церкви или государства» [279]. Здесь популист и государственник сходятся в естественной подозрительности в отношении политического разнообразия и исключительности, подозрительности, на созревание которой потребовалось полвека, поскольку и Александр Гамильтон, и Джордж Вашингтон были государственниками и масонами.

Теперь, в 1820-х гг., после «дела Моргана», возникла ситуация, которая, ретроспективно, угрожала самому существованию американского масонства, поскольку оно, имея широкое распространение среди тонкой прослойки населения, очень быстро становилось почти полностью независимым от своих культурных корней. Антимасонское законодательство, попытки принять которое были предприняты как на местном, так и на центральном уровне, провалились из-за сопротивления джефферсоновской партии, хотя сам Джефферсон умер в 1826 г. В этой связи интересно отметить, что сердцевиной джефферсоновской «Конституции» была возможность внесения в нее изменений, хотя механизмы их принятия были плохо разработаны — в результате чего, к примеру, провалились законодательства и против масонов, и против рабства. Масоны, так же как и рабовладельцы, могли совершать злоупотребления в отношении людей и даже «системы» (как подчеркивали Адамс и его друзья), однако это никак не противоречило Конституции [280].

Традиционный в британском масонстве запрет заниматься политикой в ложе был основан на своего рода религиозном идеализме — от которого американское масонство унаследовало «религиозность», утратив идеализм. Уже немолодой Джефферсон слишком хорошо понимал, что идущий от Франклина идеалистический импульс был исчерпан, и ничто не могло привести к вырождению в большей мере, чем альянс популистского невежества с идеологией государственников, его заклятых врагов-федералистов. Когда провинциальный либерализм восемнадцатого века вымер вместе с масонами третьего поколения, антимасонской оппозиции оставалось воевать с общественным разнообразием. По этой же причине у антимасонов не было шанса победить, поскольку быстро растущие города северо-востока, в первую очередь Нью-Йорк, вынашивали свою собственную городскую политическую культуру и городской либерализм — и вскоре стали непобедимы, с масонством или без него. Однако впервые в истории масонство если и не было запрещено, то должно было бороться с очень сильной политической оппозицией и широким общественным недовольством, которые стали принимать свои демократические организационные формы [281].

Все это приостановило рост масонства. В течение 24 лет, с 1826 до 1850 г., увеличение числа масонов отставало от демографического роста населения, так что в 1850 г. в Соединенных Штатах было около 66 ООО масонов, которые были более или менее равномерно распределены между северными и южными штатами (статистика в этом отношении довольно туманна). Впрочем, к началу 1850-х гг. «морганиана» была почти позабыта, и в течение следующего десятилетия количество масонов увеличилось почти втрое.

Прежде чем перейти к трагическим событиям Гражданской войны, кратко коснемся странного и любопытного эпизода, который произвел среди масонов Соединенных Штатов более сильный раскол, чем Война за независимость или сама Гражданская война. Этот эпизод, с одной стороны, представлял собой непосредственное отражение внутренних тенденций в масонстве Великобритании между 1770-ми и 1810-ми гг., а с другой — был запоздалой реакцией на угрозу раскола между южными и северными масонами. 24 июня 1860 г. Роб Моррис, бывший Великий Мастер Кентукки, основал движение «консерваторов», основными задачами которого было достижение: