Коллин Клири - Что такое руна? И другие эссе

Депрессия — это психологическое состояние, при котором мы ощущаем глубокое чувство бессмысленности. Привычные вещи внезапно становятся для нас бессмысленными и пустыми. Это отнюдь не значит, что какие-то другие вещи вдруг приобрели для нас значение. Нет, депрессия это состояние, в котором существование как таковое теряет своё значение. Малейший, безобиднейший объект или событие может наполнить нас грызущим чувством страха (это состояние которое Сартр — чья мысль во многом зависела от Хайдеггера — называл «тошнота»). Мы можем ощутить, что весь мир в целом абсурден. Вдруг, к собственному удивлению, мы задаёмся вопросом, почему вообще всё это должно существовать. Другими словами, в таком состоянии мы спрашиваем: «Почему вообще есть сущее, а не наоборот — ничто?». Конкретно эти слова могут никогда не посетить наше сознание — но, тем не менее, мы чувствуем этот вопрос. Даже простая скука может вызвать этот вопрос.

В действительности же, в таких ситуациях мы становимся озабочены Бытием, которым обладает всё вокруг нас, и мы спрашиваем «Почему?». Так мы понимаем, говорит Хайдеггер, что под этим лежит ещё более глубокий вопрос чем «Почему вообще есть сущее, а не наоборот — ничто?» и это: «Как обстоит дело с Бытием?». В немецком варианте «wie steht es ит das Sein? [187]— что может быть более просто переведено как «Что с Бытием?».

Наша способность встречаться лицом к лицу с Бытием в таких состояниях как депрессия и скука даёт нам ответ для всех, кто мог подумать, что «Бытие» Хайдеггера — это лишь пустое слово. Будучи людьми, мы время от времени обнаруживаем себя озабоченными Бытием и находим это тревожным, даже жутким. Что странно, Хайдеггер никогда не называл нас «людьми». Вместо этого, он называл нас «Dasein». Обычно это слово никак не переводится. Da значит «здесь» и sein, как нам уже известно, «быть». Данное понятие можно найти в обычном немецком, где оно может быть отделимым глаголом (например, «1st jemand da?» — «Здесь есть кто-нибудь?») или существительным означающим существование (например, « ein angenehmes Dasein» — «приятное существование»). Использование этого понятия можно встретить и у более ранних философов; например, в « Логике » Гегеля.

Dasein имеет особое, техническое значение в философии Хайдеггера. Мы являемся единственными созданиями, которые не поглощены моментом и частностями. Мы можем находиться вне момента и, как упоминалось ранее, запечатлевать Бытие. Говоря коротко, мы ex-ist, где «ех» означает вовне и «ist» значит стоять или придерживаться. Мы являемся Da-sein потому, что мы единственные создания, у которых есть опыт бытия вовне и запечатлевания Бытия. По мнению Хайдеггера, именно озабоченность Бытием главным образом характеризует нас и отделяет от всех других живых существ.

То, как Dasein ориентирует себя относительно Бытия — в философских размышлениях и повседневной жизни — менялось с течением времени. Позиция Хайдеггера состоит в том, что Dasein отошёл от первичной открытости Бытию, которой обладали древние греки. Он рассматривал современный Dasein как глубоко дегенеративный, хотя он никогда и не оглашал это в столь резких словах. Хайдеггер всегда стремился к объективности, изредка позволяя себе суждения о временах. Он позиционирует себя как некого отстранённого «историка Бытия». Однако, вполне очевидно, что Хайдеггер относился к современному Dasein как к дефективному, и что он стремился найти такую ориентацию относительно Бытия, которая будет максимально приближена к ориентации наших предков. «Введение в метафизику» является очень ценным текстом среди прочего потому, что именно в нём Хайдеггер сделал одни из своих сильнейших и наиболее явных антимодернистских заявлений.

Как пример здорового, премодернового Dasein, Хайдеггер постоянно приводит древних греков (что спорно, и на это я вскоре обращу внимание). По его словам, для греков Бытие было по существу phusis (иногда также транслитерируется как physis, от которого и произошло «physics»). Обычно это слово переводится как «природа», но Хайдеггер считал, что нашему культурному падению от «первичной» греческой конфронтации с Бытием способствовал перевод греческих слов на латынь. Английское слово «nature», природа, произошло от латинского natura — поэтому нам следует проявлять осторожность при понимании phusis как «природы».

Основное отличие phusis от natura состоит в том, что последнее в основном ассоциируется со статическим набором объектов, окружающих человечество — нечеловеческий мир животных, растений, минералов, стихий и так далее. С другой стороны, концепт phusis предполагает нечто динамичное и движущееся. Хайдеггер отмечает, что существительное phusis произошло от глагола phuein, который означает «порождать или расти». Отсюда следует, что «природа» для греков не была просто набором вещей нечеловеческого происхождения вокруг нас; скорее это был динамический процесс.

Хайдеггер пишет: «Что означает слово φυσις? Оно означает из самого себя восхождение (von sich aus Aufgehende), прорастание (например, прорастание (Aufgehen) розы), постепенное самораскрытие, вхождение в этом раскрытии в явь и остановку и пребывание в ней, короче говоря, восходяще-пребывающее властвование (das aufgehend-verweilende Walten)» [188].

Phusis — это то, что возникает из потенциальности или из отсутствия (цветение розы, гусеница становится бабочкой, гроза появляется в небе) и становится присутствующим и актуализированным — а затем вновь исчезает туда, откуда явилось. Phusis — это беспрестанное раскрытие, появление и возврат. Хайдеггер говорит нам, что «Φυσις есть само Бытие, лишь согласно которому сущее становится и остается наблюдаемым» [189].

Несмотря на расхожее заблуждение, основной целью Хайдеггера не было «дать определение Бытию». В этих отрывках из «Введения в метафизику» и в других своих работах, Хайдеггер ясно даёт понять что, по его мнению, значит «Бытие» и утверждает, что точка зрения греков (которые отождествляли Бытие с phusis) в основном верна. Больше всего Хайдеггера интересовал Dasein: сущее осознающее Бытие; в том как мы осознаём Бытие, как мы реагируем на Бытие и история того как наша ориентация относительно Бытия менялась с течением времени.

Отождествление Бытия с phusis позволяет Хайдеггеру сделать некоторые интересные наблюдения касательно физики и метафизики. Физика имеет дело с сущим: вещами, которые возникли из неизменного влияния phusis / Бытия (в том числе не только «вещи», но и силы) и с законами, руководящими их взаимодействием. Метафизика направляет нас за пределы сущего к самому Бытию (и в самом деле, «метафизика» означает «то, что после физики»). Однако вся история западной метафизики со времён досократиков путала метафизику с физикой и относилось к Бытию как некому особому сущему (как уже упоминалось ранее). Это значит, что когда Хайдеггер ссылается на «греков» будто бы обладавших верной концепцией Бытия как phusis, на самом деле, он имеет ввиду вовсе не греческих философов. Его взгляд основан на поэзии и драматургии того времени. Однако, это слишком сложная тема для освещения в рамках данного эссе.