Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Антифилософская устремленность социологии имеет весьма важное значение. Мы видели, что, начиная с Конта, общество превращается в независимую область исследования. Общественные отношения и законы, которые их направляют, больше не выводились (как это было в системе Гегеля) из сущности индивида и тем более не анализировались в соответствии с такими нормами как разум, свобода и право. Последние теперь воспринимались как ненаучные; социологический метод был ориентирован на то, чтобы описывать наблюдаемые факты и проводить соответствующие эмпирические обобщения. В противоположность диалектическому подходу, который рассматривал мир как «негативную тотальность» и поэтому был принципиально критическим, социологический метод оставался принципиально нейтральным, рассматривая общество так, как физика рассматривает природу.

Начиная с Конта социология брала пример с естественных наук. Она считалась наукой лишь в той мере, в какой предмет ее исследования поддавался такой же нейтральной трактовке, какая была характерна для точных наук. Характеристика науки об обществе, данная Джоном Стюартом Миллем, остается типичной для ее последующего развития. «Эта наука относится к общественному организму так, как анатомия и физиология — к физическому. Она показывает те начала природы человека, которые побуждают его войти в общественное состояние, показывает, как эта особенность его позиции сказывается на его интересах и чувствах, а через них — на его поведении; каким образом общество тяготеет к еще большей сплоченности, а сотрудничество все более увеличивает число намеченных целей; каковы эти цели и каково то многообразие средств, к которым чаще всего прибегают для их достижения; каковы отношения, которые обычно устанавливаются между людьми в результате их единения; чем они отличаются друг от друга в различных состояниях общества и как сказываются на поведении и характере человека». [666] Mill J. S. Essays on Some Unsettled Questions of Political Economy. London, 1844. P. 135.

Согласно этому описанию науку об обществе, в принципе, не следует отличать от естественной науки. Общественные явления не так точны как явления природы и труднее поддаются классификации, однако их все-таки можно подчинить критериям точности и принципам обобщения и классификации; по этой причине теория общества является настоящей наукой. [667] Spencer H. The Study of Sociology. New York, 1912. P. 40. Более того, у социологии есть общее с другими точными науками: она начинает с накопления фактов, а потом переходит к их успешной классификации. Такова суть ее метода. «Любые познания, не систематизированные в соответствии с этим принципом, надо исключить из области науки об обществе». [668] Lester F . Ward. Outlines of Sociology. New York, 1898. P. 163. Однако сам принцип, который делает социологию точной наукой, приводит к тому, что она начинает противоречить диалектической теории общества. В последней обобщение и классификация фактов, в лучшем случае, представляет собой нечто неуместное. Разве может такая процедура иметь хоть какое-то отношение к истине, если исходное положение сводится к тому, что все факты конституируются неповторимой структурой и движением социального целого, в котором изменчивые направления человеческой практики играют существенную роль на протяжении всего исторического развития? Заостряя внимание на сущностных потенциальных возможностях и противоречиях, наличествующих внутри этого социального целого, диалектическая теория общества тем самым показывает что с этим обществом можно сделать и заодно выявляет неадекватность его действительной формы. Научная беспристрастность несовместима с природой рассматриваемого предмета и с теми направлениями человеческой практики, которые возникают в результате его анализа. Более того, диалектическая теория общества не может быть специальной наукой среди других наук, так как исходит из того, что общественные отношения вбирают в себя и обусловливают все сферы мысли и существования. Общество — это негативная тотальность всех наличествующих человеческих отношений (включая отношение к природе), а не какая-то их часть. Исходя из всего этого, диалектика представляет собой не социологический, а философский метод, в котором каждое отдельное диалектическое понятие вбирает в себя всю негативную тотальность и, таким образом, противоборствует всякому выделению особой сферы социальных отношений.

Любая попытка социологического анализа прежде всего предполагает отказ от диалектических притязаний (как это делал Шталь) или их отторжение от их философской основы, как это делал Штейн, трансформировавший диалектические законы и понятия в социологические. Свою работу он назвал «первой попыткой обосновать понятие общества как независимое понятие и раскрыть его содержание». [669] Stein L. Geschichte der sozialen Bewegung. S. 6. Гегелевская «Философия права» показала, что разрушительные антагонизмы гражданского общества (§§ 243—246) представляют собой неизбежные результат существующего общественного порядка. Конечно, Гегель ослабил силу социальных противоречий, истолковав их как онтологические, и тем не менее гегелевская диалектика не утвердила ни одного неумолимого «естественного» исторического закона, но довольно ясно указала, что в своей исторической практике человек движется по направлению к свободе. В работе Штейна диалектическое движение гражданского общества в большей степени предстает как движение вещей (капитал, собственность, труд), а не людей. Общественным движением руководит не столько человеческая практика, сколько природные законы. Для Штейна такое положение дел не является результатом капиталистического овеществления, но представляет собой «естественное» состояние современного общества. Овеществление осмысляется как всеобщий закон, которому социальная теория и практика вынуждены подчиниться. Диалектика становится частью объективного и беспристрастного исследования общества.

Однако благодаря обстоятельствам, в которых возникла работа Штейна, эти нейтрализующие тенденции встречали сильное противодействие. Штейн прежде всего руководствовался своим исследованием социальных столкновений в послереволюционной Франции и уделял пристальное внимание французским общественным критикам и теоретикам этого периода. Этот конкретно-исторический подход заставил его признать, что в основе общественно-политического процесса лежит процесс экономический и что основным истинным содержанием общества является классовая борьба. Какое-то время он допускал, что непримиримые противоречия современного общества являются двигателем его развития, и тем самым солидаризовался с гегелевским диалектическим анализом общества. Однако этот акцент на антагонизм внутри экономического процесса надо было сгладить, если социологии надлежало стать объективной наукой. Таким образом, Штейн сам отказался от своей ранней позиции. В 1852 г. он оставил попытки основать социальную теорию политической экономии.