Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Следовательно, существование вещей принципиально негативно: все они существуют вне собственной истины, все тяготеют к ней, и их действительное движение, руководимое скрытыми возможностями, представляет собой движение к истине. Однако направление движения не выглядит прямолинейно и неуклонно. Отрицание, содержащееся в каждой вещи, определяет само ее бытие. Существенная часть действительности вещи состоит из того, чем эта вещь не является, что она исключает и отвергает как свою противоположность. «Единственное, что нужно для научного прогресса (Fortgang),... — это познание логического положения о том, что отрицательное равным образом и положительно или, иначе говоря, противоречащее себе не переходит в нуль, в абстрактное ничто, а по существу лишь в отрицание своего особенного содержания...». [197] Там же. С. 43.

Противоречие, или его конкретная форма, которую мы анализируем — противоположность — не упраздняет действительного тождества вещи, но полагает это тождество в форме движения, в котором раскрываются потенциальные возможности вещей. Закон тождества, которым руководствуется традиционная логика, предполагает так называемый закон противоречия. А = А только постольку, поскольку оно противоположно не-А: тождество А является результатом противоречия и содержит его в себе. Гегель утверждает, что в действительности А не противоречит внешнему не- А, но само это не-А принадлежит самотождественнос- ти А; иными словами, А самопротиворечиво.

Благодаря негативности, которая является свойством вещей, каждая вещь связана со своей противоположностью. Для того, чтобы стать тем, что она действительно есть, ей надо стать тем, что она не есть. Следовательно, говорить о том, что все самопротиво- речиво, значит утверждать, что сущность этого всего противоречит его наличному состоянию существования. Его собственная природа, которая, в конечном счете, есть его сущность, заставляет его «выходить за пределы» существования, в котором оно находится, и переходить в другое. Более того, любая вещь должна выйти за пределы своей особенности и установить отношения всеобщности с другими вещами. Человек, например, обретает свое подлинное тождество только в тех отношениях, которые, по существу, являются отрицанием его обособленной единичности — в своей принадлежности к какой-нибудь группе или общественному классу, чьи институты, организация и ценности определяют саму его индивидуальность. Истина индивида проявляется в том, что он трансцендирует за пределы своей особенности и обретает тотальность противоборствующих отношений, в которых реализуется его индивидуальность. Таким образом, мы еще раз приходим к понятию всеобщего как истинной формы действительности.

Логической формой всеобщего является понятие. Гегель говорит, что истина и сущность вещей живут в их понятии. Это утверждение старо как сама философия, и оно даже проникло в повседневный язык. Мы говорим, что истину вещей мы постигаем в наших идеях об этих вещах. Понятие — это идея, которая выражает их сущность, отличную от всего многообразия их феноменального существования. Основываясь на этой точке зрения, Гегель делает такой вывод: «когда мы хотим говорить о вещах {Dingen), их природу, или их сущность, мы равным образом называем понятием», однако в то же время говорим, что понятие «существует только для мышления»,7 поскольку, как утверждается, понятие всеобще, тогда как все существующее единично. Таким образом, понятие — это «просто» понятие, и его истина — всего лишь мысль. В противоположность этой точке зрения Гегель показывает, что всеобщее не только существует, но даже оказывается более действительным, чем единичное. Такое всеобщее, как человек или животное, существует в действительности и, по сути дела, обусловливает существование любого другого единичного животного или человека. «Каждый человеческий индивид, хотя и бесконечно своеобразен, все же имеет в себе рпив (первичное), всего своего своеобразия, ргшБ, состоящее в том, что он в этом своеобразии есть человек, так же как каждое отдельное животное имеет рпиз, состоящее в том, что оно животное».9 Таким образом, биологические и физиологические процессы, протекающие в отдельном человеке или животном, в строгом смысле принадлежат не им, а их роду или виду. Когда Гегель говорит, что каждый человеческий индивид является первочеловеком, он имеет ввиду тот факт, что его самые максимальные возможности и истинное существование имеют своим средоточием его бытие как человека. Следовательно, любые действия, приоритеты и стремления любого отдельного индивида или группы надо оценивать в соответствии с тем, чем человек может и должен быть.

Конкретный смысл такого утверждения становится очевидным, если мы сравним его с современной авторитарной идеологией, которая отвергает реальность всеобщего и, в лучшем случае, подчиняет индивида единичным интересам отдельных групп, присваивающих себе функции всеобщего. Если бы индивид был [198] Там же. С. 27. [199] Там же. всего лишь индивидом, то никак нельзя было бы оправдать никакое стремление вырваться из-под власти слепых природных и социальных сил, господствующих над его жизнью, нельзя было бы оправдать никакой призыв к более высокому и разумному социальному устроению. Если бы он был всего лишь принадлежностью какого-нибудь класса, расы или народа, его притязания не могли бы выходить за их пределы и ему просто пришлось бы принять установленные ими нормы. Однако согласно Гегелю ничто единичное или особенное не может определять жизнь индивида. Этим верховным правом обладает само всеобщее.

Содержание всеобщего находится в понятии. Если всеобщее — не просто абстракция, а реальность, тогда понятие — это то, что эту реальность обозначает. Формирование понятия тоже не является произвольным актом мышления, но представляет собой нечто, сопутствующее самому движению реальности. В конечном счете, формирование всеобщего — это исторический процесс, а само всеобщее — исторический фактор. Приступив к рассмотрению гегелевской «Философии истории», мы увидим, что историческое развитие, идущее от стран Древнего Востока к современному миру, Гегель осмысляет как движение, в котором человек становится действительным субъектом исторического процесса. Отрицая любую историческую форму существования, сковывающую его потенциальные возможности, человек, в конце концов, приходит к свободному самоосознанию. Этот важный процесс постигает и вбирает в себя диалектическое понятие человека. Таким образом, это понятие нельзя включать в какое-нибудь отдельное суждение или ряд суждений, притязающих на то, чтобы определить сущность человека в соответствии с традиционным законом тождества. Такое определение предполагает целую систему суждений, отражающих действительное развитие человечества. В различных частях этой системы сущность человека будет являться в разных и даже противоречащих друг другу формах. Истиной же станет не какая-то одна из них, а вся их совокупность, конкретное развитие человека.