Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Понятие представляет объективную тотальность, в которой любой единичный момент предстает как «са- моразличение» всеобщего (принцип, управляющий тотальностью), и поэтому сам является всеобщим. Речь идет о том, что в качестве самого своего содержания любой единичный момент включает в себя целое и должен истолковываться как целое. Для того, чтобы это стало понятным, еще раз обратимся к той области, в которой диалектическая логика находит свое осуществление, — к теории общества.

Согласно диалектической логике любое единичное содержание формируется посредством всеобщего принципа, который определяет движение целого. Единичное человеческое отношение, например, между отцом и ребенком, утверждается посредством тех фундаментальных отношений, которые управляют социальной системой. Авторитет отца подтверждается тем, что он — кормилец семьи; его любовь проникнута эгоистическими инстинктами общества взаимной конкуренции. Образ отца сопровождает взрослого человека и побуждает его подчиняться тем силам, которые определяют его социальное существование. Следовательно, частный характер семейных отношений приводит к господствующим общественным отношениям, в результате чего само частное отношение раскрывает свое собственное социальное содержание. Это развитие продолжается согласно принципу «определенного отрицания», то есть отношения в семье порождают противоречие, разрушающее их изначальное содержание. Причем, упраздняя семью, это противоречие тем не менее исполняет ее действительную функцию. Единичное есть всеобщее, и поэтому особенное содержание непосредственно превращается во всеобщее благодаря процессу его конкретного существования. Здесь снова диалектическая логика воспроизводит структуру исторической формы реальности, в которой социальный процесс растворяет в экономической динамике любую ограниченную и устойчивую область жизни.

Благодаря внутренней связи с любым другим единичным моментом целого содержание и функция любого данного аспекта изменяется вместе с любым изменением этого целого. Следовательно, изолировать и фиксировать единичные моменты невозможно, Этим объясняется непреодолимая пропасть, которая, как утверждается, существует между математикой и диалектической теорией; именно поэтому любая по- пытказаключить истину в математические формы неизбежно ее разрушает. Дело в том, что математические объекты «имеют по сравнению с определениями понятия ту отличительную особенность, что они внешни друг другу и имеют неизменное определение. Если же понятия берутся таким образом, что они соответствуют подобным знакам, то они перестают быть понятиями. Их определения не такое мертвенно-неподвижное, как числа и линии, к которым их соотношения не принадлежат; определения понятия суть живые движения; различенная определенность одной стороны непосредственно внутрення также и для другой стороны; то, что для чисел и линий было бы полным противоречием, неотъемлемо присуще природе понятия». [273] •’ Там же. С. 565. Понятие, единственная адекватная форма истины, «может по существу своему быть постигнуто лишь духом... Тщетно желание фиксировать понятие посредством пространственных фигур и алгебраических знаков в угоду внешнему взору и непонятийному, механическому способу рассмотрения, некоторому исчислению». [274] Там же. С. 566.

Все учение о понятии совершенно «реалистично», если его понимать и проводить в жизнь как историческую теорию. Однако, как мы уже намекали, Гегель тяготеет к тому, чтобы упразднить элемент исторической практики и поставить на его место независимую реальность мысли. В конечном счете, множество отдельных понятий сходится в одном конкретном понятии, которое становится единым содержанием всей Логики. [275] См. ниже. С. 219 и след. Это тяготение еще можно был бы примирить с историческим истолкованием, если бы мы считали, что понятие представляет собой окончательное проникновение разума в мир. Тогда реализация понятия означала бы всеобщее господство над природой, осуществляемое людьми, имеющими рациональную социальную организацию: такой мир можно было бы представить как реализацию понятия всех вещей. Данная историческая концепция сохраняется в философии Гегеля, однако она постоянно подавляется онтологическими концепциями абсолютного идеализма. В конечном счете, именно им и завершается «Наука логики».

В своем рассмотрении учения о понятии мы не можем следовать дальше той точки, которой достигли. Вместо краткого анализа раздела, посвященного субъективной логике, который все равно был бы недостаточным, мы решили вкратце охарактеризовать его заключительные параграфы. Они обосновывают знаменитый переход от «Логики», «Философии природы» и «Философии духа» и, таким образом, завершают всю систему.

Понятие обозначает общую форму любого бытия и в то же время истинное бытие, которое адекватным образом представляет эту форму, а именно — свободный субъект. В свою очередь субъект существует в движении от низших к высшим способам самореализации. Наивысшую форму этой самореализации Гегель называет идеей. Со времен Платона идея означала образ истинных потенциальных возможностей вещей в противоположность кажущейся реальности. Изначально она была критическим понятием, как и понятие сущности, разоблачающим ложную уверенность здравого смысла, слишком быстро удовольствовавшегося той формой, в которой вещи непосредственно заявляли о себе. Таким образом, суждение, согласно которому истинное бытие — не реальность, а идея, содержит в себе намеренный парадокс.

Для Гегеля, который не знал никакого царства истины, находящегося за пределами этого мира, идея действительна, и задача человека заключается в том, чтобы жить в этой действительности. Идея существует как познание и жизнь. Эти термины более не представляют трудностей; со времени самых ранних сочинений Гегеля жизнь означала действительную форму истинного бытия. [276] См. выше. С. 97. Она представляет собой способ существования, которое субъект через осознанное отрицание всякой инакости превращает в свое собственно свободное действие. Более того, таким свободным действием жизнь может быть только благодаря познанию, поскольку для того, чтобы овладеть потенциальными возможностями вещей, субъекту необходима сила понятийного мышления.

В заключительных разделах «Науки логики» по- прежнему сохраняется элемент практики. Адекватной формой идеи выражается единство познания и действия или «тождество теоретической и практической идей». [277] 91 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. СПб., 1997. С. 754. Гегель недвусмысленно заявляет о том, что практическая идея, реализация «блага», изменяющего внешнюю реальность, «выше идеи рассматриваемого (нами), познания, ибо она обладает достоинством не только всеобщего, но и просто действительного». [278] Там же. С. 749.