Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Во всей последней части «Философии права» вновь заявляет о себе та же самая динамика, которая освобождает гегелевские понятия от связи со структурой общества среднего класса и влечет диалектический анализ за пределы данной социальной системы. Семья, гражданское общество и государство находят свое оправдание в методе, предполагающем их отрицание, Рассуждение о природе семьи, которым открывается этот раздел, всецело воодушевлено данным парадоксом. Семья — это «естественное» основание разумного порядка, который достигает своей вершины в государстве. В то же время она такова лишь настолько, насколько предполагает саморазрушение. Свою внешнюю реальность семья обретает в собственности, однако собственность тоже разрушает семью. Вырастая, дети обзаводятся собственной свободной собственностью. [344] Там же. § 177. Таким образом, семья как «естественная» величина распадается на множество соперничающих между собой собственников, прежде всего стремящихся к достижению своей особой эгоистической выгоды. Собственники подготавливают почву для формирования гражданского общества, которое появляется, когда всякая нравственность утрачивается и отрицается. [345] Там же. § 181.

Свой анализ гражданского общества Гегель основывает на двух существенных принципах, характерных для современного общества:

индивид преследует только свои частные интересы, и здесь его поведение представляет собой «смешение природной необходимости и произвола»;

индивидуальные интересы так тесно взаимосвязаны, что утверждение и удовлетворение одних зависит от утверждения и удовлетворения других.72

Пока все это выглядит как восходящее к ХУШ веку традиционное описание общества как «системы взаимной зависимости», в которой каждый индивид, преследуя свою собственную выгоду, «естественным образом» способствует осуществлению интересов целого. [346] Там же. § 182. Там же. § 184, прибавление. Однако Гегель обращает внимание не столько на позитивные, сколько на негативные аспекты такой системы. Гражданская общность появляется только для того, чтобы тотчас стать «зрелищем как излишества, так и нищеты и общего обоим физического и нравственного упадка». [347] Там же. § 185. Мы знаем, что с самого начала Гегель утверждал, что истинное общество, являющееся свободным субъектом своего собственного движения и воспроизводства, можно мыслить только как общество, реализующее осознанную свободу. Полное отсутствие этого в гражданском обществе тотчас лишает его права на окончательную реализацию разума. Подобно Марксу Гегель обращает внимание на тот факт, что в этом обществе интеграция частных интересов происходит случайно и не является результатом свободного разумного решения. Поэтому тотальность предстает не как свобода, «а как необходимость». [348] Там же. § 186. «В гражданском обществе всеобщность — лишь необходимость». [349] 74 Там же. § 229. Она упорядочивает процесс производства, в котором индивид находит свое место согласно своему «капиталу», а не собственным потребностям и способностям. В данном случае термин «капитал» относится не только к собственно экономической силе индивида, но и к тому аспекту его физической силы, которую он вкладывает в экономический процесс, то есть, к его рабочей силе. [350] Там же. § 199—200. Специфические потребности индивидов удовлетворяются с помощью абстрактного труда, [351] 71 Там же. § 196, 198. являющегося «всеобщим пребывающим имуществом» человека. [352] Там же. § 199. Поскольку возможность получить долю всеобщего имущества зависит от капитала, такая система воспроизводит постоянно растущее неравенство. [353] •° Там же. § 200. Остается совсем немного до знаменитых параграфов, в которых описывается внутренняя связь между накоплением имущества и растущим обнищанием рабочего класса:

«Благодаря тому, что связь людей, создаваемая их потребностями, и способы изготовлять и доставлять средства для их удовлетворения получают всеобщий характер, увеличивается накопление богатства, ибо из этой двойной всеобщности извлекается величайшая выгода — это с одной стороны; с другой — эта же двойная всеобщность ведет к разрозненности и ограниченности особенного труда и тем самым к зависимости и нужде связанного с этим трудом класса...

... Когда жизнь большой массы людей оказывается ниже известного уровня существования, который сам собой устанавливается как необходимый для члена общества, а это ведет к потере чувства права, правомерности и чести обеспечивать свое существование собственной деятельностью и собственным трудом, возникает чернь, что в свою очередь способствует концентрации несметных богатств в немногих руках».81

Гегель предвидит возникновение огромной промышленной армии и, подытоживая анализ непримиримых противоречий гражданского общества, говорит о том, что «при чрезмерном богатстве гражданское общество недостаточно богато... чтобы препятствовать возникновению преизбытка бедности и возникновению черни».82 Сословная система, которую Гегель в общих чертах характеризует как правильную организацию гражданского общества, сама по себе не может разрешить возникшее противоречие. Мысль о внешнем единстве среди соперничающих между собой индивидов, которое достигается за счет существования трех сословий — крестьянства, торговцев (включая ремесленников, промышленников и купцов) и бюрократии, является простым повторением более ранних размыщлений в этом направлении; теперь эта мысль звучит менее убедительно, чем когда-либо раньше. Все организации и институты гражданского общества предназначены для «защиты собственности»,83 и свобода такого общества означает лишь «право собственности». Сословиями должны управлять внешние силы, превосходящие силу экономических механизмов. Они подготавливают переход к политическому устроению общества. Описание этого перехода дается в разделах, посвященных отправлению правосудия, полиции и корпорации.

Благодаря отправлению правосудия абстрактное право становится законом, и в слепые и случайные процессы, происходящие в гражданском обществе, привносится осознанный всеобщий порядок. Мы говорили, что понятие закона занимает центральное [354] Там же. § 243-244. [355] Там же. § 245. 15 Там же. § 208. место в «Философии права», и это настолько верно, что книгу лучше было бы назвать «Философией закона». Весь анализ, который в ней содержится, исходит из того, что в действительности право существует как закон, и эта предпосылка вытекает из онтологических принципов гегелевской философии. Право, как мы видели, является атрибутом свободного субъекта, личности. В свою очередь, личность есть только то, что она представляет собой благодаря мысли, то есть как мыслящий субъект. Мысль утверждает истинную всеобщность для обособленных индивидов, наделяет их всеобщностью. Право относится к индивидам настолько, насколько они всеобщи; правом нельзя обладать в силу каких-то особых, случайных качеств. Это означает, что человек, обладающий правом, обладает им «как всеобщее лицо»84 и что всеобщность права принципиально абстрактна. Таким образом, мы видим, что диалектический принцип, согласно которому истинным бытием является мысль, предполагает, что право выступает как нечто всеобщее в форме всеобщего закона, так как закон абстрагируется от индивида, рассматривая его как «всеобщее лицо». «Значение человека в том, что он человек, а не в том, что он еврей, католик, протестант, немец, итальянец и т. д.».85 Правление закона соотносится со «всеобщим лицом», а не с конкретным индивидом, и включает в себя свободу лишь настолько, насколько является всеобщим.