Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Становясь орудием практики, мысль осуществляет всеобщее содержание налично данных исторических условий путем разрушения его особой формы. Развитие человечества Гегель представлял как движение к реальной всеобщности в государстве и обществе. «Всемирная история есть дисциплинирование {Zucht) необузданной естественной воли и возвышение ее до всеобщности и до субъективной свободы».34 В «Логи

ке» Гегель осмыслял понятие как единство всеобщего и особенного, а также как область субъективности и свободы. В «Философии истории» он соотносит те же самые категории с окончательной целью исторического развития, то есть с государством, в котором свобода субъекта пребывает в осознанном единении с целым. Здесь прогресс понятийного мышления, постижение понятия связываются с прогрессом свободы. Таким образом, «Философия истории» Гегеля дает наглядную историческую иллюстрацию сущностной связи между свободой и понятием, которая излагалась в «Логике». Гегель поясняет эту связь анализом творчества Сократа. Вместо того, чтобы предпринимать обзор содержания гегелевской «Философии истории», рассмотрим, как он анализирует вклад, сделанный этим мыслителем.

Гегель начинает с описания раннего периода существования греческого города-государства, во время которого «субъективность воли» еще не пробудилась в природном единстве полиса. Законы существуют и граждане им подчиняются, но они воспринимают их как «естественную необходимость».35 Это был период великих конституций (Фалес, Биас, Солон). Законы соблюдались, потому что они были законами; свобода и право существовали только в форме обычая (Gewohnheit). Естественный, неизменный характер этого состояния сделал «демократический государственный строй... здесь единственно возможным: граждане еще не сознают частных интересов, а следовательно и зла...».36 Отсутствие осознанной субъективности было условием беспрепятственного функционирования демократического правления. Общественные интересы «могут продолжать выражаться в волеизъявлениях и в постановлениях граждан», потому что эти граждане еще не имеют автономной воли, которая в любой момент может обратиться против общности. Гегель считает, что это характерно для всякой демократии. Истинная демократия, утверждает он, представляет собой раннюю фазу развития человечества, фазу, предшествующую той, в которой индивид получает свободу, и несовместимую с освобождением. Такой взгляд явно основывается на уверенности в том, что общественный прогресс с необходимостью приведет к конфликту между интересами индивида и общности. Общество не может сделать индивида свободным, не отъединив его от общности и не противопоставив требованиям целого его стремление к субъективной свободе. Гегель считает, что причина демократичности греческого города-государства заключалась в том, что оно состояло из граждан, еще не осознавших своей принципиальной индивидуальности. С точки зрения Гегеля общество свободных индивидов должно противоборствовать однородности, характерной для демократии.

Таким образом, получается, что любое признание индивидуальной свободы предполагало крушение античной демократии. «Именно субъективная свобода, составляющая принцип и особую форму свободы, свойственную нашему времени, абсолютную основу нашего государства и нашей религиозной жизни, могла оказаться лишь гибельной для Греции».37

Этот разрушительный элемент был привнесен в греческий город-государство Сократом, который как раз и учил о «субъективности», гибельной, с точки зрения Гегеля, для античной демократии. Именно «Сократ свободно выразил принцип внутреннего мира (Innerlichkeit), абсолютной независимости мысли в себе». [408] 34 Там же. С. 293. Сократ учил, что «человек должен найти в себе и узнать, что справедливо и хорошо и что это справедливое и хорошее по природе своей оказывается всеобщим». В государстве существуют прекрасные вещи, там совершаются благие и доблестные деяния, бытуют истинные суждения, есть справедливые судьи, но в то же время существует само прекрасное, благое, доблестное и т. д.; оно больше, чем названные единичные реалии, и свойственно всем им. Человек обладает идеей прекрасного, благого и т. д. в своем понятии красоты, благости и т. д. Понятие вбирает в себя истинно прекрасное и благое, и Сократ призывает мыслящий субъект открыть эту истину и хранить ее в противоположность любому внешнему авторитету. Следовательно, Сократ отъединяет истину как всеобщее и связывает познание этого всеобщего с автономной мыслью индивида. Поступая таким образом, он «признал, что субъект имеет решающее значение в противоположность отечеству и обычаю». [409] Там же. Принцип, выдвинутый Сократом, оказывается «революционным по отношению к афинскому государству». [410] Там же. С. 294. Его осудили на смерть. Это было оправдано постольку, поскольку афиняне осуждали «своего абсолютного врага». С другой стороны, в этом смертном приговоре заключался «высокий трагизм», ибо тем самым они осудили свое общество и государство, поскольку «осуждаемое ими в Сократе уже пустило глубокие корни в них самих». [411] Там же.

Итак, вслед за поворотом в развитии мысли произошел решительный поворот в истории. Философия начала разрабатывать всеобщие понятия, и это было прелюдией к новой фазе в истории государственнос

ти. Однако всеобщие понятия абстрактны, и «построение государства в абстракции» потрясает сами основы существующего государства. Однородность города-государства достигалась благодаря непризнанию рабов, других греческих граждан, и «варваров». Хотя сам Сократ, наверное, не приходил к такому выводу, однако абстрактные всеобщие понятия по самой своей природе предполагают выход за пределы любой единичности и отстаивают права свободного субъекта, человека как такового.

Тот же самый процесс, который сделал абстрактную мысль вместилищем истины, освободил индивида как реального «субъекта». Сократ не мог научить людей мыслить абстрактно, не освободив их от традиционных норм мысли и существования. Свободный субъект — как утверждала «Логика» — действительно сушностно связан с понятием. Свободный субъект возникает только тогда, когда индивид больше не принимает данного порядка вещей, но противостоит ему, постигнув их понятие и узнав, что в распространенных нормах и мнениях нет истины. Он не знает этого до тех пор, пока не отваживается погрузиться в абстрактную мысль. Она дает ему необходимое «отъединение» от распространенных норм и, принимая критическую форму противостояния, конституирует среду, в которой свободный субъект совершает свое движение.

Впервые появившись в учении Сократа, принцип субъективности не мог быть конкретизирован, не мог стать основанием государства и общества. По-настоящему он заявил о себе в христианстве и, следовательно, «сперва появился в религии».