Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Опасность снижения нормы прибыли усугубляет как конкурентную, так и классовую борьбу: экономические методы эксплуатации начинают дополняться политическими и медленно достигают своего предела. Необходимость использования капитала и осуществления производства ради производства даже при идеальных условиях приводит к неизбежной диспропорции между двумя сферами производства: производством средств производства и производством предметов потребления, что приводит к постоянному перепроизводству. [509] Ср .: Grossmann H. Sismonde de Sismondi et ses théories economiques. Wareaw, 1924, P. 179 fî. Выгодное вложение капитала становится все более затруднительным. Борьба за новые рынки создает постоянную угрозу международной войны.

Мы вкратце изложили несколько основных выводов, вытекающих из Марксова анализа законов капитализма. Они рисуют картину социального уклада, развитие которого обусловливается развитием присущих ему противоречий. Так или иначе, но он развивается, и сами эти противоречия способствуют огромному увеличению производительности труда, всеобъемлющему использованию природных ресурсов и высвобождению доселе неведомых способностей и потребностей человека. Капиталистическое общество представляет собой единение противоречий. Оно обретает свободу через эксплуатацию, богатство через обнищание, прогресс в производстве через ограничение потребления. Диалектична сама структура капитализма: любая форма и институт экономического процесса порождает свое недвусмысленное отрицание, и крайним проявлением противоречий является кризис. Закон стоимости, регулирующий социальные противоречия, имеет силу природной необходимости. «Лишь как внутренний закон, противостоящий отдельным агентам, как слепой закон природы выступает здесь закон стоимости и прокладывает путь общественному равновесию производства среди его случайных колебаний». [510] |М Маркс К. Капитал. М., 1978. Т. 3. С. 958-959. Результаты оказываются такими же слепыми. Падение нормы прибыли, присущее капиталистическому механизму, подрывает сами основы системы и возводит преграду, за которую капиталистическое производство не может перешагнуть. Постоянно усугубляется контраст между немногими, обладающими чрезмерным богатством и властью, и массой, которая никогда не сможет выбраться из нищеты. Наивысшее развитие производительных сил совпадает с максимальным угнетением и бедностью. Реальная возможность всеобщего счастья отрицается теми общественными отношениями, которые утверждает сам человек. Единственной перспективой освобождения становится отрицание этого общества и его преобразование.

А теперь мы попытаемся кратко охарактеризовать те особенности, которые отличают диалектику Маркса от диалектики Гегеля. Мы уже подчеркивали, что поначалу диалектика Маркса вдохновлялась той же посылкой, какая двигала диалектикой Гегеля, а именно признанием негативного характера реальности. В социальном мире эта негативность приводила в движение противоречия классового общества и, таким образом, оставалась двигателем социального процесса. Любой отдельный факт или условие вовлекаются в этот процесс, и, таким образом, его значение можно понять только в том случае, если рассматривать его в той тотальности, которой он принадлежит. Для Маркса, как и для Гегеля, «истина» заключается только в целом, в «негативной тотальности».

Однако социальный мир становится негативной тотальностью только в процессе абстрагирования, которое налагается на диалектический метод структурой его предмета, капиталистического общества. Мы даже можем сказать, что абстрагирование осуществляется самим капитализмом и что метод Маркса просто следует этому процессу. Его анализ показывает, что капиталистическая экономия основывается на постоянном сведении конкретного труда к абстрактному и им увековечивается. Эта экономия шаг за шагом отступает от конкретной человеческой деятельности и потребностей и достигает интеграции отдельных видов деятельности только через комплекс абстрактных отношений, в которых индивидуальная работа учитывается лишь в той мере, в какой она представляет общественно необходимое рабочее время, и в которых отношения между людьми предстают как отношения между вещами (товарами). Товарный мир — мир «фальсифицированный» и «мистифицированный», и критический анализ этого мира сначала должен следовать тем абстракциям, которые его составляют, а затем уходить от них, чтобы достичь их реального содержания. Таким образом, второй шаг представляет собой абстрагирование от абстракции или расставание с ложной конкретностью ради восстановления конкретности истинной. В соответствии с этим теория Маркса сначала разрабатывает абстрактные отношения, определяющие товарный мир (товар, меновая стоимость, деньги, заработная плата), а потом возвращается от них к полностью раскрытому содержанию капитализма (структурные тенденции капиталистического мира, ведущие к его гибели).

Мы говорили, что для Маркса, как и для Гегеля, истина заключается только в негативной тотальности. Однако, тотальность, в которой движется теория Маркса, отличается от тотальности гегелевской философии, и это различие указывает на серьезные расхождения между диалектикой Гегеля и Маркса. Для Гегеля тотальность представляет собой тотальность разума, замкнутую онтологическую систему, в конечном счете тождественную рациональной системе истории. Диалектический процесс, который рисует Гегель, — это всеобщий онтологический процесс, в котором история сообразуется с метафизическим движением бытия. Что касается Маркса, то он отъединяет диалектику от этой онтологической основы. У него негативность реальности становится историческим условием, которое нельзя гипостазировать как метафизическую структуру. Иными словами, она превращается в социальное условие, связанное с конкретной исторической формой общества. Тотальность, к которой приходит марксистская диалектика, представляет собой тотальность классового общества, а негативность, лежащая в основе его противоречий и формирующая само его содержание, предстает как негативность классовых отношений. Такая диалектическая тотальность снова включает в себя природу, но только в той мере, в какой последняя вступает в исторический процесс общественного воспроизводства и обусловливает его. В движении классового общества это воспроизводство принимает различные формы на различных уровнях его развития, и они представляют собой структуру всех диалектических понятий.

Таким образом, диалектический метод по самой своей природе становится методом историческим. Диалектический принцип не является всеобщим принципом, в равной мере применимым к любому объекту. Конечно, любой факт можно подвергнуть диалектическому анализу, например, стакан воды, как это было в знаменитой дискуссии Ленина. [511] 1Ю Ленин В. И. Еще раз о профсоюзах. ПСС. Т. 42. С. 290. Однако любой такой анализ приводит к рассмотрению структуры общественно-исторического процесса и показывает, что этот процесс является определяющим для тех фактов, которые анализируются. Диалектика воспринимает факты как элементы определенной исторической тотальности, от которой они не могут быть изолированы. Ссылаясь на пример со стаканом воды, Ленин подчеркивает, что «вся человеческая практика должна войти в «определение» объекта» ; следовательно, независимая объективность стакана с водой исчезает. Любой факт можно подвергнуть диалектическому анализу только в той мере, в какой этот факт испытывает на себе влияние антагонизмов социального процесса.