Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Теория обнаруживает тенденции, которые способствуют достижению рационального жизненного уклада, условий, необходимых для его создания и первых шагов, которые надо предпринять. Окончательная цель новой социальной практики такова: упразднение труда и использование обобществленных средств производства для свободного развития всех индивидов. Остальное зависит от свободной деятельности человека. Теория постоянно сопутствует практике, анализируя изменчивую ситуацию и в соответствии с нею формулируя свои понятия. Конкретные условия реализации истины, могут изменяться, однако истина остается одной и той же, а теория — ее верховным хранителем. Теория будет хранить истину, даже если революционная практика отклонится от своего правильного пути. Практика следует за истиной, а не наоборот.

Этот абсолютизм истины венчает философское наследие марксистской теории и раз и навсегда отъединяет диалектику от последующих форм позитивизма и релятивизма.

В десятилетие, последовавшее после смерти Гегеля, европейская мысль вступила в эпоху «позитивизма». Он заявил о себе как о системе позитивной философии, обретшей форму, совершенно отличную от той, которую усвоил позднейший позитивизм. В промежутке между 1830 и 1842 годами был опубликован «Курс позитивной философии» Огюста Конта. В период между 1830 и 1837 годами увидела свет «Позитивная философия государства» Фридриха Шталя, а в 1841 году Шеллинг начал читать в Берлине лекции по позитивной философии, над которыми работал с 1826 года.

Нет никакого сомнения в том, что Конт способствовал развитию позитивизма (он сам вывел позитивистский метод из основ позитивной философии). Однако нелепо, казалось бы, связывать с этим движением позитивную философию Шеллинга и Шталя. Разве Шеллинг не был представителем метафизического направления в его наиболее трансцендентной форме? Разве Шталь не излагал религиозную теорию государства? Да, Шталя действительно считают представителем позитивизма в философии права, но разве у Шеллинга есть что-нибудь общее с этим направлением — у Шеллинга с его философией мифологии и откровения, откуда Шталь заимствовал некоторые основополагающие понятия своего учения?

Тем не менее в «Философии откровения» Шеллинг говорит, что, поскольку традиционная метафизика акцентирует внимание лишь на понятии вещей и их чистой сущности, она не может раскрыть их действительного существования и, следовательно, не может дать реального знания. В отличие от нее философия Шеллинга обращена к истинно существующему и подлинно действительному и по этой причине может называться «позитивной». Он ставит вопрос о том, не является ли рационалистическая метафизика чисто «негативной» философией и не должна ли позитивная, следуя кантовскому описанию этой метафизики, «свободно и независимо от первой организоваться в самостоятельную науку»?1 Более того, в 1827 году, завершая курс лекций по истории современной философии, Шеллинг попытался оправдать английских и французских философов, акцентировавших внимание на опыте, и защитить их эмпиризм от его немецких врагов. Он заходит весьма далеко и заявляет, что «при необходимости выбора между эмпиризмом и все подавляющей мыслительной необходимостью (Denk- notwendigkeiten) доведенного до крайнего предела рационализма каждый человек свободного духа, без сомнения, предпочел бы эмпиризм». [519] SchellingF. У . J. Saemmtliche Werke, sect. 2. Bd III . Stuttgart , 1858. S . 83. [520] Шеллинг Ф. В. Й. К истории новой философии (Мюнхенские лек ции) // Соч. в двух томах. М., 1989. Т. 2. С. 558. Заканчивает он утверждением о том, что великая задача немецкой философии заключается в преодолении основанной на априоризме метафизики — преодоления с помощью «позитивной системы, которая, в конечном счете, превратит философию в истинную «опытную науку».

В своих фундаментальных аспектах позитивная философия Шеллинга, конечно же, весьма отличается от философии Конта. Для последнего «позитивными» являются наблюдаемые факты, в то время как Шеллинг подчеркивает, что «опыт» не ограничивается фактами внешнего или внутреннего свойства. Конт ориентирован на физическую науку и законы, которые с необходимостью управляют всякой реальностью, тогда как Шеллинг пытается изложить «философию свободы» и утверждает, что конечным фактом опыта является свободная творческая деятельность. Однако, несмотря на эти существенные различия, обе философии объединяет стремление противостоять влиянию априоризма и восстановить авторитет опыта. [521] Константин Франтц, ведущий консервативный политический фило соф, уже в 1880 году признавал, что «позитивистская школа во Франции» и позитивная философия Шеллинга «в определенном смысле обращены к одной и той же цели» ( Frantz С. Schelling ’ s positive Philosophie. Goethen, 1880. Part III. S. 277.

Мы лучше всего поймем эту общую тенденцию, если рассмотрим, против чего, собственно, была направлена новая позитивная философия. Она представляла собой осознанную реакцию на критические и деструктивные тенденции французского и немецкого рационализма, реакцию, которая в Германии была особенно сильной. В силу своей критической направленности система Гегеля именовалась «негативной философией». Его современники признавали, что принципы, которые он провозгласил в своей философии, привели его к «критике всего того, что прежде считалось объективной истиной». [522] Hess M. Gegenwärtige Krisis der deutschen Philosophie, 1841 // Sozialistiche Aufsatze. Berlin, 1921. S. 9, 11. Его философия «отрицала», отвергала любую иррациональную, неразумную реальность. В стремлении Гегеля расценивать реальность с точки зрения норм автономного разума усматривали вызов существующему порядку. Утверждалось, что негативная философия, стремясь раскрыть потенциальные возможности вещей, на самом деле не способна постичь их реальность. Она останавливается на их «логических формах» и никогда не достигает действительного их содержания, которое не выводимо из этих форм. В результате, как считали критики Гегеля, негативная философия не может ни объяснить, ни оправдать существование вещей как они есть. Это приводило к самому серьезному возражению, согласно которому негативная философия в силу своей понятийной структуры «отрицает» вещи в том виде, в каком они существуют. Рассмотренные в свете разума факты, составляющие структуру наличной данности, становятся негативными, ограниченными, преходящими — они превращаются в некие исчезающие формы во всеобъемлющем процессе, который ведет за их пределы. Гегелевская диалектика воспринималась как прототип любых деструктивных отрицаний данного, так как в ней любая непосредственно данная форма переходит в свою противоположность и только таким образом обретает свое истинное содержание. Критики говорили, что такая философия отказывает данному в реальности; она (по словам Шталя) содержит в себе «принцип революции». Утверждение Гегеля о том, что действительное разумно понималось в том смысле, что только разумное действительно.