Герберт Маркузе - Разум и революция [Гегель и становление социальной теории]

Атаку против критического рационализма позитивная философия вела на двух фронтах. Конт сражался против французского варианта негативной философии, против наследия Декарта и Просвещения. В Германии борьба велась против системы Гегеля. Фридрих Вильгельм IV срочно поручил Шеллингу «уничтожить драконово семя» гегельянства, тогда как Шталь, другой антигегельянец, стал в 1840-м году философским выразителем идеалов прусской монархии. Германские политические лидеры недвусмысленно признавали, что философия Гегеля, будучи весьма далекой от того, чтобы оправдывать существование государства в его конкретной форме, какую оно в ту пору имело, заключало в себе орудие его уничтожения. В такой ситуации позитивная философия предлагала себя в качестве соответствующего идеологического спасителя.

История мысли после Гегеля характеризуется двойной направленностью позитивной философии, которую мы только что вкратце изложили. [523] В дальнейшем мы не станем рассматривать позитивную философию Шеллинга, поскольку она не имеет никакого отношения к развитию соци альной мысли и сказалась на политической философии только благодаря тому, как ее использовал Шталь. Предполагалось, что позитивная философия должна преодолеть негативную во всей ее полноте, то есть упразднить любое подчинение реальности трансцендентальному разуму. Более того, она должна была учить людей рассматривать и исследовать явления окружающего их мира как нейтральные объекты, управляемые законами, имеющими общезначимую силу. Эта тенденция стала особенно важной в социальной и политической философии. Гегель рассматривал общество и государство как продукт исторической деятельности человека и истолковывал их с точки зрения свободы; что касается позитивной философии, то она исследовала социальные реалии по образцу природы и в ракурсе объективной необходимости. Надлежало сохранить независимость фактов и направить мысль на принятие наличной данности. Поступая таким образом, позитивная философия стремилась противостоять тому критическому процессу, который предполагался философским «отрицанием» данного, и вернуть фактам их позитивность.

Здесь становится очевидной связь между позитивной философией и позитивизмом (в современном смысле слова). Кроме совместной борьбы против метафизического априоризма их объединяет обращенность мысли к фактам и возвеличение опыта до уровня верховного знания.

Нет сомнения в том, что позитивистский метод уничтожил многие богословские и метафизические иллюзии и способствовал развитию свободной мысли, особенно в области естественных наук. Позитивистская атака на философию трансцендентного подкреплялась большими успехами, достигнутыми в этих науках в первой половине прошлого века. Под влиянием нового научного настроя позитивизм, как считал Конт, мог притязать на то, чтобы стать философской интеграцией человеческого знания. Эта интеграция должна была осуществляться с помощью всеобщего применения научного метода и исключения из рассмотрения всех объектов, существование которых не подтверждалось наблюдением.

Однако позитивистское противостояние принципу, согласно которому опытные данные должны предстать на суд разума, препятствовало истолкованию этих данных в свете всеобъемлющей критики самой данности. Такая критика больше не наблюдалась в науке. В конце концов позитивная философия способствовала капитуляции мысли перед всем, что существует и имеет силу сохраняться в опыте. Конт недвусмысленно заявлял, что термин «позитивный», который он соотносил со своей философией, предполагает выработку в людях позитивной установки по отношению к существующему положению вещей. Позитивная философия намеревалась утверждать существующий порядок в противоположность тем, кто утверждал необходимость его отрицания. Мы увидим, что Конт и Шталь решительно настаивали на этом выводе. Таким образом, политические устремления свидетельствовали о связи позитивной философии с учениями французской контрреволюции: Конт находился под влиянием Жозефа де Местра, а Шталь — под влиянием Берка.

Современная теория общества получила самый мощный импульс от позитивизма XIX века, В нем зародилась социология, которая благодаря его влиянию развилась в самостоятельную эмпирическую науку. Однако прежде, чем продолжать анализ в этом направлении, мы должны вкратце рассмотреть ту тенденцию в социальной теории, которая представлена так называемыми ранними французскими социалистами, имевшими иные корни в сравнении с позитивистами и двигавшимися в ином направлении, хотя изначально они связывали себя с позитивистской позицией.

Решающий стимул для разработки своих учений ранние французские социалисты черпали в классовых конфликтах, обусловивших послереволюционное развитие страны. Промышленность делала большие успехи, давали о себе знать первые социалистические движения, пролетариат начинал консолидироваться. Эти мыслители считали, что господствующие социально-экономические условия составляют реальную основу исторического процесса. Использовав свой теоретический инструментарий в анализе всех совокупностей этих условий, Сен-Симон и Фурье сделали общество, в современном смысле слова, объектом своего теоретического рассмотрения. Сисмонди пришел к выводу, что экономические антагонизмы капитализма представляют собой структурные законы современного общества. Прудон рассматривал общество как систему противоречий. Начиная с 1821-го года несколько английских писателей зашли в своем анализе капитализма так далеко, что начали усматривать в классовых битвах движущуюся силу общественного развития. [524] Marx К . Theorien ueber den Mehrwert. Stuttgart, 1905. Bd III. S. 281 fT.

Все эти учения были направлены на критику существующих социальных форм, а их фундаменталь

ные понятия служили орудием преобразования данного порядка, а не его упрочения или оправдания.

Однако позитивистское и критическое направления связывала одна вещь: они систематически пытались соединить принцип классовой борьбы с идеей формирования объективной научной социологии. Примером такой попытки может служить работа Штейна «История социального движения во Франции с 1789 г. до наших дней» (Geschichte der sozialen Bewegung in Frankreich von 1789 bis auf unsere Tage), вышедшая в 1850 году. Социальные антагонизмы он осмысляет в свете диалектики: классовая борьба предстает как негативный принцип, благодаря которому общество движется от одной исторической формы к другой. Штейн считал себя ортодоксальным гегельянцем. Основываясь на гегелевском разделении государства и общества, он обнаруживает, что действительное содержание исторического прогресса составляет изменение в социальной структуре и что цель сражающихся между собой классов заключается в овладении государственной властью. Однако эти тенденции он истолковывает как общие законы социологии, полагая, что именно в силу некоего «природного» механизма классовые конфликты приводят к утверждению социального порядка и выходу на более высокий уровень развития. Таким образом, диалектика утрачивала свою остроту и становилась частью социологической системы, в которой социальные антагонизмы представляли собой всего лишь средства для утверждения социальной гармонии. В конечном счете, доктрина Штейна не слишком далеко уходит от той социальной теории, которую предлагает позитивная философия.