Олег Поль - Остров Достоверности

34. Образ единства Бога и человека, который открывает человеку Христос в своей вести о Царстве Божьем, возбуждает в человеке, по выражению великих аскетов, «невозвратное желание», влекущее к жизни в Царстве Божьем со Христом. И подлинно, желание это невозвратно; так что если бы оказалось, что мир устроен иначе, чем возвещено Христом, человек устремился бы за Христом, побеждающим этот мир и устраивающим Свое царство наперекор всем сопротивным силам. Но к счастью это не нужно. Царство Божие так прекрасно, что Бог не мог его не создать. Мысль о Царстве Небесном так великолепна, что она не могла быть придумана человеком, она могла быть только открыта ему Богом, который задумал Царство свое еще до создания мира.

35. Учение Христово неуязвимо для какого бы то ни было научного скептицизма именно потому, что оно не столько учит о законах вселенной, сколько дает проект переустройства всей вселенной и изменения всех ее законов. Царство Божие не есть один из высших планов нашего мира, а преображение последнего в согласии с идеей Божьей. Находясь вне цепи естественной причинности в мире свободы оно вовсе не подлежит никакому научному исследованию даже по методам оккультных наук. Это именно проект с точки зрения законов неосуществимый. Вера в возможность Царства Божия целиком опирается на доверие к Тому Кто предложил этот проект — ко Христу. Постижение его по закону личности дает неограниченное доверие Его любви и Его творческой мощи. И как всякое постижение по закону личности, это доверие исходит не из знания тех путей, какими Христос преобразит вселенную, но именно из недоумения перед этой задачей и знания непредсказуемого богатства силы Христовой. Залог возможности и неизбежности вселенского преображения есть Воскресение Христово. Вера во Христа не может быть отделена от веры в воскресение Его.

36. Знание о Христе и Царстве Его, чем оно глубже, тем большим сопровождается недоумением, ибо постигается не цепь необходимых причинных соотношений, а свобода творческой мощи Христовой. Блаженство человека есть «недоуменный ум», по терминологии великих христианских аскетов. В Царстве Божьем сам тричастный строй души преображается по образу и подобию Св. Троицы. Ум остается умом, но становится источником изумления, умом недоуменным; неспокойная воля отпадает, становясь чистым вниманием изрекаемому слову; согласно нашему исследованию, уже в нынешнем мире не существует воли, как самостоятельного желания: воля есть только момент внимания во всех отдельных чувствах и желаниях. В Царстве Небесном воля очищается, становясь прозрачным вниманием. Наконец, чувство превращается в чистое переживание познания, освобождаясь от аффектов, и как таковое, есть сама жизнь существа, не как абстракция, а как конкретная жизнь или переживание. Так тричастный состав души человека уподобляется Св. Троице и жизнь человека в познании тайн Царства Небесного уподобляется жизни Самого Бога.

37. Метафизические начала естествознания, изложенные в главе 11-й части 1-й, значимы как для падшего, так и для преображенного мира. По всеобщем воскресении будут и пространство, и цвета в нем, и облики, и лики, и взоры… Ибо это суть символы, с помощью которых существа постигают друг друга. Плоть в Царстве Небесном есть именно символ. Она бесплотна и прекрасна, так как является символом внутренних сокровищ личностей.

38. Жизнь твари в Царстве Небесном может быть понята как непрестанная литургическая игра. В игре действие, как такое, уже доставляет наслаждение. Я разумею детскую игру, а не игру взрослых, в которой есть борьба и победа. В детской игре не могущество доставляет радость, т. е. не результат действия, а оно само. Игра есть деятельность личности, не имеющая цели ни власти над другими, ни освобождения их от чьей-либо власти.

Играть не может одно существо. Игра невозможна в одиночестве. Ребенок играет в куклы — это для него воображаемые существа; игрушки для него — другие личности, другие «Я» или друзья: в игре он не одинок.

39. Понятие игры дает ответ на вопрос: как возможно действие монады в Царстве Небесном? Ибо в нашем мире действия монад имеют предметом другие монады и суть лишь защита, либо нападение. Действие же монады в Царстве Небесном должно быть действием, не имеющим целью ни власти над другими, ни освобождения их от чьей-либо власти, ибо там уже все свободны. А такое действие есть игра.

40. Созерцание Бога ангелами, в изумлении вопиющими «Свят, свят, свят» — не есть игра. Для игры нужно, чтобы обе стороны действовали и наслаждались действием и притом действовали в одном плане бытия. Поэтому нельзя говорить об игре с Абсолютным. В игре невозможен и страх, хотя бы и радостный страх изумления перед глубиной тайны — «веселый страх» по выражению древнего пророка. Поэтому нельзя говорить об игре с Премирной Тайной. Перед Богом только песнь молчанья, игра же — между тварью.

41. Тварь создана Богом частью словесной — таковы ангелы и человек, частью бессловесной — такова земля, растения, звери, вообще низшая тварь. Словесной твари доступно постижение другого через имя. Словесные существа понимают друг друга и радуются о тайнах, которые им открываются, внимая имени. Они мысленно изрекают слово и созерцают тайну личности, их радость друг и друге сродни радости о Единой Премирной Тайне — это есть песнь молчанья. Бессловесным существам дана иная радость — радость игры. Радость игры есть радость встреч. Поэтому игра требует движения. Смысл игры есть жизнь чистого познания. Согласно идее Божьей о веществе, вся жизнь его должна быть игрой, в этом его радость. В Царстве Небесном вещество только играет, без столкновений и борьбы. Играют стихии природы. Играет вода в ритме волн; ведь и в нашем мире, согласно исследованиям ученых, каждая точка в волне описывает круговое движение. Играет воздух в циклонах ветров, играют небесные светила в своем вращении. И все животные играют. Игра рыб — в стремительном движениив глубинах морей, во встречах этих причудливых созданий между собою; обмен удивленными взглядами — и снова стремление. радость птиц — в их встречах с облаками, деревьями и солнечными лучами, в их полете и песне. Радость животных — в стремительном беге по лесам и лугам, во встречах друг с другом.

Самая жизнь всякого организма, хотя бы человеческого тела, есть в Царстве Небесном игра. Дыхание есть ритмический прилив и отлив в воздухе в тело. Воздух как бы входит в великолепные высокие чертоги легких, а не в темные сырые мешки, как теперь, входит и ясным плеском мчится назад. Так же и питанье там есть ток вещества, входящего в тело существа и совершающего в нем много веселых кругов: вещество в пурпурном одеянии кровяных шариков то заглядывает во все уголки тела, то проходит под круглыми звонкими сводами палаты сердца, то погружается в тонкий холод таинственных изгибов мозга, то мчится стремительно по широким протокам артерий, все дальше и дальше, то несясь как бы среди прекрасных колоннад, то шаловливо пробираясь по узким и тесным капиллярам. Так играют друг с другом шарики крови, бегая по телу, вращаясь с воздухом в необъятных голубых палатах легких, вбирая в себя атомы материи и вновь отдавая их ей. Атомы осыпаются в материю алмазным блеском и ныряют в родную стихию вещества, играя в струях ручьев, в волнах рек, в ветре и огне.