Константин Захаров - Метафизические заметки

На первый взгляд, из повседневного опыта следует, что наблюдаемое является внешним по отношению к наблюдающему; однако наши мысли и эмоции тоже являются объектами наблюдения (мы их осознаем), следовательно наблюдающее «я» отлично от них и находится вне их. Можно ли считать этот силлогизм доказательством существования сознающей души, отличной от тела и ума?

Подобные логические конструкции известны с античных времен и, несмотря на свою кажущуюся убедительность (или даже благодаря ей), порой вызывают скептическое отношение. Действительно, многие из них представляют собой формализованные софистические ухищрения. И все же логика как инструмент постижения истины достаточно эффективна и универсальна. Определяющим является правильный выбор исходных предпосылок, адекватный достигнутому нами уровню понимания реальности.

Итак, всегда ли наблюдатель вне наблюдаемого, или сознание имеет особую природу, позволяющую ему быть объектом собственного наблюдения?

Для начала определимся, что значит «наблюдать». Субъект наблюдения получает некий сигнал, характеризующий текущее состояние объекта, и фиксирует его, т. е. под воздействием этого сигнала субъект определенным образом изменяется (сохраняя при этом свою целостность и идентичность, следовательно эти изменения являются для него естественными, согласными с его природой). Акт наблюдения вызывает цепь мысленных ассоциаций, приводящую к формированию результирующего мысленного акта (мысли, эмоции или их сочетания), иногда переходящего в волевой акт и соответствующее телесное действие. Важно отметить, что весь этот процесс начиная с момента наблюдения отражается в сознании, т. е. мы осознаем, что он происходит. Возникает вопрос: для чего это нужно?

Такая постановка вопроса вполне правомерна с позиции широко признанной ныне эволюционной теории, трактующей свойства биологических систем с точки зрения их целесообразности при решении задач выживания. Теория эволюции, вообще-то, довольно странная теория — в большей степени философская, чем научная. Она носит описательный, объясняющий характер и не имеет предсказательной силы. Ни один из существующих биологических видов не дает нам повода для предположений о его грядущей трансформации в новый вид; напротив, все эксперименты такого рода скорее свидетельствуют о колоссальной генетической устойчивости видов и проблематичности межвидовых переходов. Тем не менее к достижениям эволюционной теории следует отнести один из ее главных выводов о целесообразности и рациональности устройства живых организмов, который можно интерпретировать и как указание на наличие разумного целеполагания в природе. Так вот, с точки зрения эволюционной необходимости и целесообразности сознание (точнее, самосознание) является совершенно необязательным и даже лишним признаком мыслящего существа. Описанный выше процесс мышления вполне мог бы протекать и без его рефлексии, и человек решал бы свои задачи выживания как «живой автомат», не затрачивая энергетические ресурсы на отслеживание (т. е. в некотором роде дублирование) собственных мыслительных процессов, что надо признать более эффективным. Тот факт, что вопреки этой логике самосознание все же существует, может говорить о его особом положении в мире живой материи — о том, что оно выходит за рамки биологических законов природы. Это уже довольно близко к библейской версии происхождения человека в результате помещения некой духовной субстанции в тело из «праха земного». С другой стороны, логично предположить, что сознание существует в своей привычной форме просто потому, что таковы свойства «материала», который образует его основу; т. е. оно не входило в предначертанный план природы как одна из целей эволюционного процесса, а возникло как закономерное проявление более глубоких, чем биологический, уровней материи, для которых характерны эффекты отражения, подобные происходящим в сознании. Другими словами, самосознание — это не уникальная особенность, свойственная лишь человеку, а характерное явление, присущее в той или иной степени различным материальным структурам. Таким образом, в любом случае получается, что сознание как феномен ближе к фундаментальным основам этого мира, чем к области исключительно биологии.

Предположение об универсальном характере самосознания представляется достаточно правдоподобным. Сознание наблюдает себя в том смысле, что оно изменяется под влиянием внешних объектов и этот процесс изменения переживается им как «наблюдение». Конкретное «наблюдаемое» — это своего рода код, который обозначает специфическое изменение в сознании в каждый данный момент. Можно сказать, что сознание «знает» о своих изменениях, а можно иначе — и это будет равнозначно, — что эти изменения просто происходят. Соответственно, нет никакого двойного отражения в процессе наблюдения (первый раз — в сознании как таковом, второй — в самосознании). В противном случае в своем рассуждении мы приходим к «дурной бесконечности» отражений, т. е. считающееся объективным отражение реальности при непосредственном взаимодействии с ней, по такой логике, порождало бы дальнейшие все усложняющиеся и столь же объективные отражения отражений, так и не переходящие в субъективное восприятие. Разумнее, памятуя о принципе Оккама, пресечь эту порочную логическую цепочку в самом ее начале и постулировать, что непосредственное отражение объектов наблюдения в сознании и происходящие при этом изменения в нем есть сущностная основа того явления, которое мы именуем самосознанием, подобно тому как взаимодействие солнечного ветра с верхними слоями атмосферы есть основа явления полярного сияния.

В сущности, говоря «самосознание», мы лишь обозначаем тот факт, что сознание субъекта существует, причастно бытию (его присутствие в бытии имеет «побочным эффектом» самосознание, ощущение самосознания сливается с ощущением бытия). Соответственно, бытие объекта, если оно так же истинно и несомненно, тоже должно сопровождаться неким явлением, которое может быть названо самосознанием. Получается, что в своих глубинах понятия объективного и субъективного совпадают, указывая на сам факт существования и сопутствующее ему «чувство бытия».

Однако, сознание не просто «знает» о своем существовании в каждый данный момент времени, оно еще и «помнит» об этом своем знании, т. е. о происходивших в нем изменениях. Другими словами, эти изменения каким-то образом фиксируются. Это тем более удивительно, что сознание, подобно мифическому Протею, претерпевает постоянные метаморфозы. Впрочем, глагол «претерпевает» тут не совсем подходит. Сознание не ограничивается пассивным отражением внешних воздействий, а активно преобразует свои внутренние состояния в зависимости от внешних условий. Даже сам процесс наблюдения не носит пассивного характера. Объем информации, поступающий от органов чувств, заметно превышает ту ее часть, которая оказывается доступной в сознании. Это происходит потому, что сознание во время наблюдения избирательно фокусируется на определенных объектах, а остальные образуют как бы «фон» восприятия. При этом объекты «фона» тоже могут обнаружиться в нашей памяти в некоторых исключительных случаях (например, во время сеанса гипноза или при интуитивном прозрении, когда нечто, так сказать, «всплывает из подсознания»). Процесс формирования ассоциативных связей с воспринятыми объектами наблюдения (т. е. мышление) тоже в значительной степени направляется сознанием, вернее, той его составляющей, которую мы называем «воля».