Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

27. Возражение. Кто-нибудь спросит теперь: разве Бог не мог возбранить гордости диавола, так чтобы он отступился от своего высокомерия? Это высокий вопрос, к которому охотно прибегают все защитники диавола; но они все приглашены здесь на уголовный суд, чтобы позаботиться о том, как бы им оправдать своего госпо­дина, иначе ему будет вынесен приговор и он утратит венец свой.

28. Вот смотри: царь Люцифер был главою во всей своей облас­ти и могущественным царем; и он был сотворен из ядра всей своей области и захотел своим восстанием зажечь всю свою область, что­бы все так же горело и качествовало, как он в своем теле.

29. И даже если бы Божество вне его тела и желало качество­вать кротко по отношению к нему, и просветить его, и склонить к раскаянию, однако в Люцифере не было уже никакой иной воли, кроме как господствовать над Сыном Божиим, и зажечь всю об­ласть, и стать таким образом самому всецелым Богом над всеми ан­гельскими воинствами.

30. Когда теперь сердце Божие со своей любовью и кротостью устремлялось на Люцифера, он отвечал ему только презрением, и мнил, что сам он гораздо лучше, и устремлялся в свой черед с огнем и холодом в жестоких громовых ударах на Сына Божия, и мнил, что Он должен быть подвластным ему, что он господин; ибо он прези­рал свет Сына Божия.

31. Ты спросишь теперь: каким же образом была у него такая власть? Да, она была у него: ибо он был великою частью Божества, и к тому же из ядра, ибо он терся также и о царя и великого князя Миха-Эля, чтобы погубить его, и Миха-Эль наконец сразился с ним и одолел его, причем сила Божия в царстве Люцифера также сильно сражалась против царя своего, пока он наконец не был свергнут со своего престола как побежденный (Апок. 12, 8-9).

32. Ты скажешь теперь: Богу надлежало просветить сердце его, дабы он принес покаяние. Но он не хотел принять также никакого иного света: ибо он презирал свет Сына Божия, сиявший вне тела его, имея в самом себе такой блистающий свет, и восставал чем дальше, тем сильнее, пока вода его ["здесь это вода вечной жизни, порожденная в свете величества, но в средоточии она подобна сер­ному спирту или крепкой водке"] не иссохла совершенно и не сгоре­ла, и свет его не угас; тогда все было кончено.

33. Теперь кто-нибудь может спросить: как же произошло, что тогда вместе с ним пали и все его ангелы? Как повелел господин, так поступили и все его подданные: когда он восстал и захотел быть Бо­гом, ангелы его также увидели это и поступили все так же, как гос­подин их, то есть так, как если бы хотели взять приступом Божест­во. Ибо они все были подвластны ему и он правил во всех своих ан­гелах, ибо был сотворен из ядра того салиттера, из которого были сотворены и все его ангелы; и он был сердцем и господином всех своих ангелов.

34. Потому все они поступили так же, как он, и захотели все восседать в верховном первенстве Божества и властно править со своим господином во всей области над всей Божественной силою: у них во всем была одна воля, и они не давали отнять ее у себя.

35. Ты спросишь теперь: разве всецелый Бог не знал до сотво­рения ангелов, что так произойдет? Нет: ибо если бы Бог и знал это до сотворения ангелов, то это была бы вечная предустановленная воля, а не вражда против Бога; но тогда Бог изначально сотворил бы его диаволом.

36. Однако Бог сотворил его царем света; но так как он не по­виновался и захотел быть выше всецелого Бога, то Бог низверг его с его престола, и сотворил посреди нашего времени иного царя из того же самого Божества, из которого был сотворен господин Лю­цифер (разумей это правильно: из того салиттера, который был вне тела царя Люцифера), и посадил его на царский престол Люцифера, и дал ему силу и власть, которые были у Люцифера до его падения, и этот царь зовется Иисусом Христом, и он есть сын Божий и челове­ческий: я покажу и изложу это ясно на своем месте. ["Это объяснено во второй и третьей книгах; Бог хорошо знал это по своему гневу, но не по любви, по которой Бог зовется Богом; туда не проникает никакая ярость или воображение; и никакого исследования адской твари нет в любви. Этот вопрос надо разуметь так: когда я гово­рю, что Бог не знает зла, или, что тоже, Бог не хочет зла, ссылаясь на Писание, то я разумею, что в любви Его (которая одна есть еди­ное благо и зовется Богом) не явлено никакого проблеска зла. Иначе, если бы в ней явлено было зло, любовь не была бы единою кротостью и смирением: но в произнесении своего Слова, там, где коренится природа духовного мира, где постигается ощутимость и где Бог на­зывает себя гневным, ревнивым Богом и огнем поедающим; там он точно от вечности знал, что если Он когда-либо подвигнется здесь, внутри этого источника, то и этот источник также станет тварным: но в нем Он зовется не Богом, а огнем поедающим. Я разу­мею магически этот вопрос о том, как различаются любовь и гнев Божии и каким образом ведение зла, как то диавола и его падения, познается только одним его источником, откуда и падение взяло свою причину. Так и родник и ведение царства радости находятся в одной только любви Божией: ибо каждое знание производит подоб­ное себе. Ибо если я сказал, что любовь Божия желала зла и что в любви и кротости Божией есть ложное знание, то я говорил бы противное Писанию: ибо что ощутимым образом знает в себе лю­бовь Божия, того она и желает и ничего более. И что ощутимым образом знает в себе гнев Божий, то только он и знает и ничего бо­лее. Отсюда возникло в творении злое и доброе: и я увещаю читате­ля точно понять весьма глубокий смысл наш и не заблуждаться здесь, но прочесть наши другие писания, где это было подробно изъ­яснено".]

37. Вот истинное зеркало для людей: на этот уголовный суд приглашает дух всех людей, как пред зеркало: пусть они поглядятся в него и узнают, что есть сокровенный грех.

38. Это оставалось сокрытым от начала мира и ни в одном че­ловеческом сердце не было явлено так всецело и полно: и я сам изумляюсь этому высокому откровению гораздо больше, нежели, быть может, изумится читатель.

39. Не для славы своей пишу я это, ибо слава моя в моей надеж­де грядущего; я такой же бедный грешник, как все люди, и призван также пред это зеркало; но я изумляюсь, что Бог хочет так всецело и полно открыться в таком простом человеке и к тому же еще побуж­дает его записать это; меж тем, как нашлись бы гораздо лучшие пи­сатели, которые смогли бы гораздо совершеннее написать и изло­жить все, нежели я, который лишь предмет насмешек и поругания мира.

40. Но я не могу и не хочу противиться Ему: ибо я не раз бывал в великом труде против Него, полагая, что не Его побуждение и не Его воля принять от меня такое служение, но я убеждаюсь, что тру­дом своим против Него я только таскал камни для этого здания.