Вольфрам Айленбергер - Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929

В июле 1925 года Николай Гартман, ординарный профессор в Марбурге, получает приглашение в Кёльнский университет. Не в последнюю очередь под ощутимым нажимом хайдеггеровского присутствия в Марбурге он тотчас дает согласие. Хайдеггер в письмах быстро соглашается с Ясперсом, что лучшего кандидата, чем Эрнст Кассирер, на вакансию в Марбурге не найти. Однако факультет – с легкой руки Гартмана – объявляет желательным преемником скончавшегося годом ранее марбургского ординарного профессора Пауля Наторпа, который возглавлял кафедру философии, самого Хайдеггера, присовокупив настоятельное требование наконец-то представить собственную работу. В противном случае любое ходатайство перед берлинским министерством останется безрезультатным. Стало быть, лис Хайдеггер тоже сидит в институциональном капкане. Хочешь соответствовать – представь требуемое.

Всего одиннадцать месяцев спустя, 18 июля 1926 года, марбургский факультет отсылает в Берлин первые оттиски «Бытия и времени». Снова и снова Хайдеггер будет сетовать на невероятный цейтнот, в котором он писал свою главную, по общему признанию, работу (фактически единственное произведение в объеме полной книги, которое он вообще опубликует). Действительно, создание этого труда можно считать одним из великих творческих прорывов в истории философии. Если вычесть из самого периода написания время семестровых обязанностей в Марбурге, когда Хайдеггер едва ли мог писать постоянно, то ядро приблизительно четырехсотпятидесятистраничной работы Хайдеггер написал меньше чем за пять месяцев. То есть – около тридцати готовых к печати страниц в неделю.

Хайдеггер использует детальные подготовительные разработки, особенно доклады и лекции минувших шести лет. «Бытие и время» – предварительное завершение непрерывного мыслительного и исследовательского процесса, от первых лекций послевоенного семестра 1919 года до «Экспозиции герменевтической ситуации» и марбургских лекций о «Софисте» Платона, а также курса об истории понятия времени. Последний он читает в летний семестр 1925 года (дважды в неделю, с семи до восьми утра).

Содержательный центр этого этапа его философского пути – выявление смысла единственного вопроса: вопроса о бытии, точнее о смысле бытия . Прежде чем вообще (снова) исследовать этот исконный вопрос философии, а тем более приблизиться к ответу на него, необходимо, по Хайдеггеру, проделать одну важную операцию. Нужно выявить особый способ бытия того существа, которое – единственное из тех, что нам известны, – вообще способно осмысленно поставить перед собой этот вопрос, то есть человека.

Только для человека смысл бытия есть возможный предмет вопрошания. Только человек в состоянии удивиться тому, что «вообще существует нечто, а не ничто». Только человек, будучи единственной формой жизни, способной к речевой деятельности, может спросить себя, в чем заключается смысл его специфического присутствия (Dasein). Чтобы четко отделить свой, как он его называет, «фундаментально-онтологический» способ исследования от всякого биологического, антропологического, физиологического, психологического или даже тансцендентального исследования в духе Канта, Хайдеггер говорит о человеке как о «вот-бытии», или «присутствии» (Dasein):

Присутствие есть сущее, которое не только случается среди другого сущего. Оно, напротив, ‹…› отличается тем, что для этого сущего в его бытии речь идет о самом этом бытии. К этому бытийному устройству присутствия, однако, тогда принадлежит, что в своем бытии оно имеет бытийное отношение к этому бытию. И этим опять же сказано: присутствие понимает каким-то образом и с какой-то явностью в своем бытии [227] SuZ, § 4. S. 12. См.: Хайдеггер М. Бытие и время. С. 12. .

Тот факт, что всякое присутствие, как устанавливает Хайдеггер, всегда каким-то образом и с какой-то явностью понимает в своем бытии, означает также, что его понимание бытия разумеется или устанавливается не само собой. Основанное на ложном анализе и плохо продуманных понятиях, это отношение может быть затемнено и искажено для самого Dasein. Именно это, по Хайдеггеру, – в связи с общим положением культуры, в котором он находится, – и имеет место повсюду.

Этот длительный процесс упадка для Хайдеггера 1925 года начался самое позднее во времена Аристотеля. Затем, с началом философии Нового времени, он был усугублен Декартом. После него полностью кануло в забвение или был табуировано не только возможное значение вопроса о «смысле бытия», но и само вот-бытие, или присутствие, как бы ослепло, перестало видеть подлинные основы и истоки своего бытийного отношения, а тем самым, не в последнюю очередь, и смысла жизни. Хайдеггер диагностирует в этом плане полное забвение бытия современной культурой и, в особенности, современной философией, превратившейся в теорию познания.

Таким образом, его анализ преследует в точности ту же цель, которую ставил перед собой Беньямин в «Происхождении барочной драмы». Общий исходный пункт обеих работ таков: в том состоянии, в каком находится культура, желание давать ответы было бы слишком несвоевременно и неуместно. Речь может идти только об изобретающем понятия описании потери, попавшей в забвение. Об этой, для начала чисто подготовливающей вопрос, расчистке и ведет речь Хайдеггер в «Бытии и времени», потому-то он и называет свое предприятие «подготовительным фундаментальным анализом присутствия».

Понятие анализ здесь следует понимать не только в чисто описательном, но и в терапевтическом смысле. Посредством максимально близкого к феномену, свободного от предрассудков, а стало быть – общедоступного, нового описания произошедшего затемнения смысла бытия понимающее присутствие надлежит вернуть на освобождающий свет его подлинного фундаментального положения. Подобно психоанализу Фрейда или философии, изложенной в «Трактате» Витгенштейна, цели максимально точного, выявляющего структуру собственной ситуации (в самом широком смысле) описания сопутствует цель коренного, самоопределяющего преобразования собственной жизни.

Этот проект ставит Хайдеггера перед новой необходимостью. Ему придется либо полностью сохранить в собственном философствовании по факту господствующие, но в корне ошибочные понятия, описывающие нововременные отношения с миром (субъект, объект, реальность, индивидуальность, ценность, жизнь, материя, вещь), либо заменить их новыми (присутствие, окружающий мир, бытие-в-мире, всегда-мое, забота, средство). В ложном не может быть правильной речи. Поэтому Хайдеггер творит новое.