Алёшка Емельянов - Бесконечность

скопом галдящим выходят курить.

***

У нации жёлтой, как будто цирроз

и прищур, как будто болят даже яйца,

престранная кухня, приплюснутый нос…

Какие-то дико-чудные китайцы!

***

Алкаш музыкальный лежит на дороге:

пердит и чихает, мычит и бубнит,

кряхтит и рыгает, ревёт у порога.

Ещё телефон неустанно звонит…

Война – это ложь о количестве павших,

о ходе, итогах минувших боёв,

о прошлом и будущем всех пострадавших,

о бреде приказов, ошибок штабов.

Война – это мифы от званий, министров

о гибели воинов, гражданских, иных,

о казнях предателей в ходе зачисток,

о мудрости всех генералов седых.

Война – это тайны под грифом "секретно"

о списках потерь бытового жилья,

о сотнях шпионов, изменах зловредных,

о фактах расстрелов невинных, жулья.

Война – это скопище списков обильных

о зле, мародёрствах, убийствах у рвов,

о лютой резне над невольностью мирных,

о некомпетентности воинских лбов.

Война – это способ сокрытия правды

о крахах, хищеньях имуществ и средств,

о лжи, недоимках в бюджетах, на складах,

о разных доносах на членов семейств.

Война – это повесть за месяцы, годы

о славе народа и стойкости войск,

о мощи умов и хозяйств, и заводов,

о ярых героях и силе устройств.

Война – это пламя кровавого моря,

где вмиг утопали мальцы и резерв;

сухие статистики каждого горя,

сведённые в сумму разрухи и жертв.

Я не имею средств наличных,

машин, костюмов и домов,

хотя мой вид вполне приличный,

прочёл три дюжины томов.

Я полон сотнями стараний,

сплетеньем мыслей и острот,

исканьем между осознаний

и кладом внутренних красот.

Я меховой, как пёс безродный,

разумный, тёплый и простой,

и справедливый, беспородный

с татуированной средой.

Так вот позвольте, мисс благая,

без роз, колье, богатств иных,

средь рестораций, улиц мая

Вас пригласить в мир грёз моих!

Арену Ананяну и Дарье Романовской

В повстанческой армии верно служу

образчиком силы, свободы и веры,

на струганном древке красиво вишу

для общих побед, наступательной меры.

Моё полотнище с великим гербом

увенчано тонкой, святой бахромою

и пикой навершия, кистью, шнуром,

что реет над вольной и мощной ордою.

Я, словно маяк среди льющихся брызг.

Свечение вскоре все в мире заметят!

Я – ратный пожар, что даёт сотни искр,

какие зажгутся и сумрак осветят.

Веду всех, как перст, геральдический Бог.

Я – яркий штандарт и высокое знамя,

несущий девиз, призывающий слог.

Однажды меня все народы восславят!

Надеюсь, не будет проигранных смен,

не стану подножной и рваной тряпицей,

бойцы донесут до намеченных стен,

с триумфом меня водрузят над столицей!

Эх, сходит с орбиты сознанье!

Давленье качает весы.

Нарушен процесс пониманья.

Смешались реалии, сны.

Дрейфую на коврике старом.

Средь штиля к халату присох.

Дышу кофеиновым паром.

Изранен любимый носок.

Планета так пагубна, злачна.

Народные очи, как вши.

Вся бытность моя неудачна

средь войн, околесицы, лжи.

Терплю приближенье апреля.

В артериях буйство и криз.

Нет истинно значимой цели.

Карьерная лестница вниз.

Засох даже кактус колючий.

Противны ночные лучи.

Я, словно навозная куча.

Болезненны даже мечты.

Кислотность слюны от печали.

Горчит докуривший мой рот.

Жена от меня не кончает.

Закончился ром – антидот.

Штормит от усталости, грусти.

В душе заунывный мотив.

В наличном и личном так пусто.

Я ради искусства лишь жив!

Вонючие брызги соплей или слизи

за миг оросили рубашку, лицо

и быстро впитались поганым сюрпризом,

как буквы и знаки из книги в чтецов.

Бестактное действо, прилюдное хамство

в общественном месте, средь едущих тел.

Почти что обида, почти хулиганство!

Моим удивленьям не найден предел!

Наряд для свиданья испорчен бесчестно.

А всё потому, что больная "овца",

стоящая рядом в автобусе тесном,

старуха чихнула на рифмотворца!

Обычно моё воспитанье, гуманность

не могут дать волю эмоциям, злу.

Но ныне за эту дурную бестактность

при выходе бабушке точно въе*у!

Сухой туман и падымок с полей,

горелый дух, пришедший из-за горок,

дымок лесных пожаров и теней

стоят слегка среди древесных корок.

Простой сатин, как непрозрачный пар,

обвил весь лес и выцветшие хаты,

как призрак лет, покинувший ангар,

пришедший в край, где гостю вечно рады.

Вокруг покой и чисто-мутный штиль,

сады и брёвна, что почти седые,

простор Руси на пару-тройку миль,

свинец небес, бывавших чуть цветными.

А час назад вовсю сиял фонарь,

не знал про смог, вуаль и муть белила.

Ну а сейчас невидимость и гарь,

и мгла, всё-всё завесив, застелила…

Желудок урчит и тревожится в муке,

себя возбуждённо сминает, жуёт.

Мне мало откушанной жирненькой мухи,

какая попалась в сок ниток и сот.

Обед показался несытным и малым,

а завтрак каким-то банальным, пустым,

а полдник малюсеньким, жалким и вялым,

а мой перекус был похожий на дым.

Владеют мной страсть и взывания плоти,

страдания бычьи, отчаянный жор,

желанье обильно наесться до рвоты,

аж сводит кишки до безумия пор.

Пучина всё просит и просит питанье,

тревожа нервишки, нутро и мозги.

Внутри чертовщина и гуд с клокотаньем.

В уме озлобленье, что давит виски.

Расстроен мой быт из-за этой причины.

Весь день озабочен не кушать, а жрать!

Хочу я сплести супер-сеть паутины,

чтоб шарик планеты на ужин поймать!

Набегавшись с тяжкой винтовкой в руках,

напрыгавшись и уклонившись от взрывов,

всего не могу описать я в словах

ни в тихом покое, ни в диком порыве.

Увидел разруху, распады домов,

расколы брони, черепов или касок,

отрезы, отрывы, отскоки голов,

горения, бомбы, туманности газов,

атаки, отходы, обстрелы, угли,

процесс отделения бюстов от рёбер,

трясину из крови, солярки, земли…

На этой войне я лишь чудом не помер!

Лишившись костей, мяса каждой ноги,

почти не имею конечностей нижних.

Уже не нужны мне носки, сапоги.

Отныне мне впору обычные бриджи.

Ты знаешь, я замуж тебя не возьму,

чтоб после в суде не делиться деньгами,

а также имуществом, что я веду,

владея каретой, домами, рабами.

Ты будешь гражданской, бесправной женой