Чарльз Талиаферро - Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

Редукционистскую науку Стэйс предлагал заменить всесторонним изучением мистического [656].

В 1920-х и 1930-х гг. весомым представителем индуистской философии стал индийский философ Радхакришнан. Несмотря на влияние традиции адвайта-веданты Шанкары, Радхакришнан не считал мир явлений и феноменов иллюзией (майей). Воспринимаемый нами мир реален, но он – зависимый, временный и несовершенный по сравнению с высшей реальностью. «“Майя” существует в мире реальности… она не столько завеса, сколько одеяние Бога» [657]. Радхакришнан познакомил жителей Запада с учением о карме, представив им философию справедливости и божественного, не связанную с иудейскими или христианскими источниками. Он считал, что религиозный опыт дает некоторые основания для отказа от натурализма:

Возможность опыта [Бога] – самое убедительное доказательство реальности Бога. Бог «дан» нам и является действительным содержанием духовного опыта. Все остальные доказательства представляют собой характеристики Бога и касаются определений и языка. Факт существования Бога не подвластен человеку и не зависит от доказательств, основанных на якобы чудесных событиях. Авторитет писания, церковной традиции. может многим из нас, детей науки и разума, не казаться убедительным, но мы должны сдаться перед фактом духовного опыта, который является первичным и положительным. Мы можем спорить с теологиями, но не можем отрицать факты. Жар огня жизни, а не несвязные спекуляции курильщиков, сидящих вокруг костра, принуждает к согласию [658].

С точки зрения Радхакришнана, натурализм проблематичен тем, что отказывается от очевидных духовных принципов – как этического, так и религиозного характера. Он поставил краткий диагноз дарвиновскому материализму: «В закрытый мир, которым правят единообразные законы, не может вмешаться ни один духовный принцип» [659].

На данном этапе следует подчеркнуть две очень разных, но распространенных в конце XIX – начале XX в. точки зрения на религиозный опыт. Дарвин – представитель натурализма, допускающий аргумент от религиозного опыта. «В наши дни наиболее обычный аргумент в пользу существования разумного Бога выводится из наличия глубокого внутреннего убеждения и чувств, испытываемых большинством людей» [660]. Но, по мнению Дарвина, такие переживания не имеют доказательного значения. «Могут справедливо сказать, что я похож на человека, потерявшего способность различать цвета, и что всеобщее убеждение людей в существовании красного цвета лишает мою нынешнюю неспособность к восприятию этого цвета какой бы то ни было ценности в качестве доказательства [действительного] отсутствия его. Этот довод был бы веским, если бы все люди всех рас обладала одним и тем же внутренним убеждением в существовании единого Бога; но мы знаем, что в действительности дело обстоит отнюдь не так. Я не считаю поэтому, что подобные внутренние убеждения и чувства имеют какое-либо значение в качестве доказательства того, что Бог действительно существует» [661]. Однако вскоре после смерти Дарвина некоторые философы усомнились в том, что для доказательства «существования единого Бога» необходимо, чтобы «все люди всех рас» свидетельствовали об этом. Совершенно не очевидно, что «все люди всех рас» свидетельствуют о существовании одних тех же моральных истин, но сам по себе данный факт не подрывает доказательную ценность человеческого нравственного опыта. (Представьте себе, что ощущаете зло или несправедливость рабства в обществе, в котором рабство считается обоснованным. Неужели ваш опыт не будет иметь вообще никакой ценности в качестве первичного доказательства того, что рабство несправедливо?). Во-вторых, такие работы, как «Священное» Отто и «Мистицизм» Андерхилл, в которых подробно описываются существование и характер религиозных переживаний, предлагают рациональные объяснения того, почему не каждый может испытать такой опыт (например, изначальная предубежденность против возможности такого опыта), и одновременно доказывают, что положительные сообщения о религиозном опыте следует принимать всерьез как свидетельство против натурализма.

Иногда «прагматизм» преподносят как первую американскую философию и плодотворный вклад в мировую философию. В наши дни прагматизм переживает возрождение, поэтому имеет смысл задержаться на его значении для философии религии. Каждый из трех его главных представителей – Чарлз Сандерс Пирс (1839–1914), Уильям Джеймс (1842–1910) и Джон Дьюи (1859–1952) – обращался к связанным с религией вопросам.

Термин «прагматизм» происходит от греческого pragmata, т. е. «дела», «действия», «деяния». Пирс понимал под прагматизмом такое мировоззрение, в соответствии с которым «рациональная цель слова или другого выражения лежит исключительно в его мыслимом влиянии на жизненное поведение» [662]. Пирс, Джеймс и Дьюи оценивали и критиковали религию с точки зрения человеческого поведения и ценностей.

Пирс подчеркивал практическую сторону религии в качестве особого образа жизни, а не абстрактного ментального акта. «Абсурдно говорить, что религия – это просто вера. С тем же успехом можно назвать верой общество, или политику, или цивилизацию. Религия – это жизнь, и ее можно отождествлять с верой только в том случае, если под верой мы понимаем живую веру» [663]. Хотя Пирс не развивал аргумент от религиозного опыта, он, очевидно, считал, что на основании опыта можно правильно прийти к религиозным убеждениям. «Что касается Бога, открой свои глаза – и свое сердце, которое также является органом восприятия – и увидишь Его» [664].

В несколько платоническом духе пирсовское понятие истины неразрывно связано с понятием блага. «Истина, анализ условий которой предпринимает логик и которая есть цель стремлений всякого рассуждающего, это только фаза образующего субъект чистой этики summum bonum…» [665].

В обосновании религии Джеймс выдвигал на первый план практику или пользу, разрабатывая аргумент в пользу теизма в форме пари. Для Джеймса первостепенное значение имеет «фактическая стоимость» идеи, а «фактической стоимости» теистической уверенности, с его точки зрения, достаточно для веры:

Вы видите, таким образом, что прагматизм может быть назван религиозным, если вы только допустите, что религия может быть плюралистической и мелиористической. Но желаете ли вы в конце концов признавать подобный тип религиозности или нет, это вопрос, который вы в состоянии решить лишь сами. Прагматизм может пока отложить догматический ответ на это, так как мы еще не знаем достоверно, какой тип религии окажется более действенным и долговечным. Выявлению этого вопроса могут помочь лишь различные верования людей, их разнообразные религиозные эксперименты.