Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Генеральный план Рима 1931 г. был рассчитан на спекулятивный рост стоимости земли на окраине; в любом случае его пункты вскоре пали под напором частных интересов, «особых» планов и сиюминутных политических мер [475].

В Берлине вытеснение и прямая экспроприация еврейского капитала производилась ради частной «арийской» пользы. Гитлер восхищался этническим немецким капиталистом Аманном, который сменил Улштайна, заняв доминирующее положение в немецких медиа [476]. Крупные (нееврейские) промышленники и банкиры Берлина сохранили все свое имущество и процветали благодаря буму, вызванному перевооружением. Во время войны им пришлось следовать политическим требованиям военного производства – точно так же, как их американским и британским коллегам.

Современные военные диктатуры

Классический фашизм породил ряд тем современного авторитарного урбанизма, но едва ли стал его прообразом. В этом разделе я дам краткий обзор урбанистических начинаний некоторых более поздних потомков фашизма: военных диктатур того или иного типа. Хотя обычно они включали и откровенно неофашистские течения, их главные наследники извлекли уроки из прагматического оппортунизма классических вождей и из их поражений. Но перед этим я хочу остановиться на тогдашнем родственнике классического фашизма, франкистской Испании.

Во второй половине 1930-х годов Испания была полем ожесточенных сражений между фашистами и антифашистами. Рабочие и прогрессивные интеллектуалы со всего североатлантического мира добровольцами вступали в интернациональные бригады, чтобы защищать Испанскую республику, а фашистские державы посылали войска, танки и эскадрильи самолетов фашистской стороне. В марте 1939 г. войска генералиссимуса Франсиско Франко вошли в Мадрид, побежденную столицу побежденной республики. У победителей была идея перенести столицу из «неверного» Мадрида, и новые лидеры рассматривали вариант Севильи, но отказались от него. В 1938 г. в городе, где располагалась штаб-квартира Франко, Бургосе, собрался съезд архитекторов, чтобы наметить планы фашизации Мадрида: город должен перестать оглядываться на Париж и взять в качестве примера Эскориал и Толедо. Новый политический центр должен поддерживать fachada imperial (имперский фасад) с опорой на три основных здания: Алькасар, средневековую крепость, перестроенную в XVIII в. в королевский дворец, собор, на тот момент еще не законченное сооружение к югу от Алькасара, начатое в конце XIX в., и новую штаб-квартиру фалангистской партии. Это трио должно было по замыслу воплощать в себе родину, религию и современную фашистскую власть [477].

Большая часть всего этого осталась на бумаге. Сводки с полей сражений Второй мировой войны вскоре показали, что фашизм проигрывает, и режим усилил свой военно-консервативно-клерикальный характер. Новое здание партийной штаб-квартиры так и не было построено, а королевский дворец простаивал. В начале 1950-х годов сама идея «имперского фасада» была уничтожена двумя крупными частными коммерческими зданиями, получившими поддержку назначенного мэра: башней «Мадрид» и небоскребом «Испания». Частный капитал активно отвоевывал себе место в консервативной коалиции. Площадь Пуэрта-дель-Соль, откуда некогда была провозглашена республика и которую франкисты презрительно называли «оплотом разложения и марксизма», сохранилась.

Но другие элементы плана были реализованы. На северо-восточном въезде в Мадрид до сих пор стоит Триумфальная арка, построенная для вступающих в город франкистских войск. Если ехать по этой дороге, проезжаешь министерство авиации, своего рода военный Эскориал. Далее на востоке фашистский план 1944 г. реализовал идею 1929 г. о продлении главной улицы в северном направлении. В то время она называлась проспектом Генералиссимуса; сегодня это проспект Кастельяна. При республике предполагалось, что это будет проспект с преимущественно государственной застройкой, представляющий республику и демократию. Новое зонирование сделало его частью «особой или политически репрезентативной» зоны. Был завершен крупный комплекс новых министерских зданий. С наступлением демократии были созданы фрески в знак признания исторических социалистических лидеров, в то же время у комплекса была еще одна сомнительная историческая заслуга: в нем сохранялась последняя конная статуя Франко в Мадриде, вплоть до прихода к власти социалистического правительства Сапатеро в середине 2000-х годов. Однако несколько аристократических дворцов, снесенных после войны, сменили большие офисные здания, а с конца 1970-х северный конец Кастельяны стал любимым местом испанского финансового капитала.

Испанская гражданская война длилась почти три года, это была кровавая бойня, полная ненависти и горечи. Главным монументальным достижением режима Франко стал мемориал Долина павших (Valle de los Caídos), строившийся в 1941–1959 гг. в горах к северу от Мадрида (первоначально – заключенными республиканцами). Прежде всего это репрезентация связи режима с католицизмом. Под огромным крестом находится большая крипта, вырубленная в скале, которую папа в 1960 г. любезно произвел в базилику, также комплекс включает бенедиктинский монастырь. Здесь безраздельно господствует католическая иконография. Четыре громадные фигуры в базилике представляют военных: армию, флот, военно-воздушные силы и «их милиции». Франко похоронен здесь же, но как глава государства. Единственный откровенно фашистский элемент, насколько я смог заметить, – могила у подножия алтаря в честь Хосе Антонио Примо де Риверы, основателя испанского фашизма и партии Испанской фаланги [478].

Выдвинутое исторической комиссией, созданной Сапатеро, предложение нейтрализовать этот памятник, превратив его в место поминовения погибших в гражданской войне с обеих сторон, было отвергнуто правым правительством Рахоя, избранным в 2011 г. Со своей стороны, радикальное муниципальное правительство, избранное в 2015 г., объявило, что планирует убрать оставшуюся франкистскую топонимию из Мадрида, где улицы до сих пор носят имена генералов гражданской войны, многих других франкистов (численность которых превышает сотню) и «павших Голубой дивизии», которая принимала участие во вторжении нацистов в Советский Союз [479].

Франкизм вынужден был эволюционировать, отказавшись от фашистской славы середины 1930-х годов. Диктаторы, родившиеся позднее, хорошо усвоили приговор, вынесенный историей в 1945 г., задолго до того, как они пришли к власти. Во многих отношениях жестокая военная диктатура в Чили (1973–1989) была наиболее новаторской. На церемонии, проходившей перед только что воздвигнутым Алтарем Отечества, генерал Аугусто Пиночет произнес 11 сентября 1975 г. речь, которая по степени ораторского мастерства и искренности не уступала заявлениям рабовладельцев и безжалостных охотников за «индейскими дикарями» 1776 г. о том, что они считают «самоочевидным то, что все люди созданы равными»: «Сегодня перед лицом всего мира Чили зажигает огонь свободы. Она делает это в надежде стать авангардом света и надежды в мире, бесцельно блуждающем в темноте» [480]. Затем четверо членов военной хунты принесли факелы, чтобы зажечь пламя в огромной каменной чаше, стоящей на возвышении, напротив разгромленного президентского дворца. Хунта позднее так и оставила его в развалинах и переехала в расположенное поблизости новое современное здание, построенное при Сальваторе Альенде для конференции УНКТАД, переименовав его в Эдифисио «Диего Порталес» в честь консервативного чилийского политика 1830-х годов. После большого пожара 2006 г. здание было полностью перестроено и превращено в Культурный центр Габриэлы Мистраль. Президентский дворец был восстановлен и снова служит демократии, а военный «огонь свободы» на площади Гражданства потушен.