Жан-Пьер Шевенман - 1914–2014. Европа выходит из истории?

Франсуа Олланд будет президентом Франции как минимум до 2017 г. Ангела Меркель, если ее переизберут канцлером и если она сохранит уверенное большинство в Бундестаге, будет определять судьбы немцев до 2018 г. В политике вовсе не все возможно, но критически важно, чтобы Франция и Германия вместе решились на глубокие преобразования, которых требует нынешний беспрецедентный кризис: никогда еще столько непохожих друг на друга стран не вводило единой валюты. Конечно, и раньше существовали монетные союзы: «Латинский союз» или «Скандинавский союз», однако это были лишь ограниченные по масштабу эксперименты, несопоставимые с грандиозным, но опрометчивым опытом введения евро как единой валюты. А мы ведь со времен Жореса знаем: чтобы стремиться к идеалу, требуется понять реальность!

Конечно, часто решение, которое напрашивается само собой, позволяет лишь выиграть время. Это не самый смелый, но самый естественный выбор. Возможно, Германия даст себя убедить немного ослабить вожжи ЕЦБ, но это лишь позволит передохнуть Испании, Италии, а может, и Франции, которая все еще остается главным из европейских партнеров Федеративной Республики. Однако немцы могут и отказать. Но если жесткие меры, навязанные Европе бюджетным пактом, приносят результаты, прямо противоположные ожидаемым, неужели Германия заинтересована в том, чтобы Европа под ее руководством превратилась в исправительную колонию? До каких пор европейские народы будут мириться с политикой, которая ускоряет упадок Европы, прежде всего ее Юга? Стоит ли Франции брать на себя не слишком достойную роль и потворствовать такому исходу?

Если Германия решит поставить свою конкурентоспособность на мировой арене выше, чем выживание, пусть под финансовой капельницей единой валюты, Франция должна будет принять этот выбор и не противиться ему. Психологию народов следует учитывать. Нетрудно понять, почему немцы не желают бесконечно расплачиваться за поддержание на плаву плохо спроектированного корабля. Конец единой валюты не станет концом Европы, поскольку по целому ряду географических, экономических, политических, исторических и моральных причин Германия не хочет (да и не смогла бы) превратиться в расположенный посреди Европы «офшор». Ей следует найти компромисс между требованиями конкурентоспособности своей промышленности и долгосрочными геополитическими интересами, которые она прекрасно осознает. Южная Европа – это не только рынок с 200 миллионами потребителей. Там лежат истоки великой европейской культуры: Древняя Греция, Рим, Италия эпохи Возрождения, Португалия времен Великих географических открытий, Испания Золотого века и французский классицизм. Через эти страны Европа открыта в сторону Востока, Африки и Латинской Америки, а там сосредоточены многие вызовы, которые встанут перед миром завтра. Держу пари, что Германия в конце концов сможет договориться с Францией и другими европейскими странами – важно лишь снять табу с обсуждения ключевых вопросов.

Франции вновь нужно будет рассчитывать на саму себя и отказаться от порочной идеи, будто Европа сможет стать рычагом, который заставит ее провести реформы, на которые она сама пойти не сумела бы. Подобное убеждение губительно для морального духа страны. В течение последних тридцати лет ни одно правительство не пользовалось устойчивой поддержкой французов. Ни с одним из них они не продлили контракт. Слишком часто в нашей истории правящие классы, стремясь защитить, а то и упрочить собственную власть и привилегии, опирались не на французский народ, а на расчет соотношения сил на мировой арене. Этот порядок приоритетов требуется перевернуть на 180 градусов: сначала возвратить доверие французского народа, научиться быть с ним честными, чтобы поднять моральный дух нации, а это позволит восстановить нашу промышленную базу, которая служит ключом ко всему. Выбор в пользу ответственности будет спасительным не только для экономики, но и для Республики в целом.

Конечно, нам придется работать и учиться работать в мире, где Франция и другие страны Европы потеряют те привилегии, которые им раньше даровала история. Теперь им предстоит конкурировать не только с развивающимися странами, но и с более методичными и работящими индустриальными государствами. Наша квазимонополия на науку и технологии осталась в прошлом.

Чтобы достичь успеха, нам придется быть лучшими. Мы должны своими силами провести важнейшие реформы, в том числе в таких трудных сферах, как школа, профессиональное образование, университеты, занятость и социальные отношения на рабочем месте. Чтобы перенастроить соотношение сил между акционерами, менеджерами и сотрудниками, потребуется выработать новый «корпоративный кодекс» – и тут нам есть чему поучиться у Германии. Скажем прямо: речь не о том, чтобы взять равнение на Китай, а о том, чтобы выстроить новую социальную модель, которая позволит нам успешно конкурировать на мировой арене, в том числе с другими европейскими странами, и прежде всего с Германией. Такие реформы требуют от Республики сделать рывок вперед: гораздо более жестких требований к себе для тех, кто принимает решения, и пробуждения чувства гражданственности для всех французов.

Способна ли Республика на такой рывок? У Франции есть множество козырей: ее история, природа, язык, культура и демография, ее богатое и разнообразное сельское хозяйство, ее предприятия, многие из которых способны играть в высшей лиге, таланты ее народа и, как я склонен верить, гордость, и чувство величия, которые не могут угаснуть. Ее гражданской модели нужно лишь придать новый импульс – так в истории уже происходило неоднократно. Призыв к возрождению гражданского патриотизма может показаться неактуальным, но на самом деле он никогда не был так своевременен. Я бы хотел убедить французские элиты, что не стоит, как сказал в 1792 г. Дантон, «уносить родину на подошвах своих сапог». Вот почему европейский дом нужно строить как продолжение наций, а не как их замену или костыль, избавляющий от любых усилий.

Франция должна положиться на собственные силы и на свои очевидные козыри. Пойдя по этому пути, она вновь обретет доверие союзников, прежде всего Германии. Выбор Европы или поворот к внешнему миру сегодня не исключают друг друга. Вместе развернувшись к «широким просторам» (вместо того, чтобы замыкаться в себе), европейские народы не удаляются от Европы, а, напротив, возродят свои лучшие традиции и получат возможность не просто защитить, а укрепить свои внутренние рынки благодаря более адекватному курсу собственных валют. Это спасительное решение поможет им не разойтись, а, наоборот, сблизиться. Нам предстоит выбор не между опасливой изоляцией и бесконтрольным открытием внешнему миру, а между рентой и промышленностью. Разнообразные виды ренты, которыми мы до сих пор пользуемся, не могут со временем не истощиться. Наше единственное спасение – это промышленность в разнообразии ее отраслей. Мы должны сочетать внутреннюю корректировку европейского механизма (оживление внутреннего рынка) с переориентацией на внешний мир. Между выбором в пользу Европы и в пользу мира, повторим, нет никакого противоречия. Франция вместе с другими европейскими странами должна это понять и продемонстрировать на практике.