Владимир Гельман - Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия

Генезис «партии власти» повлек за собой отсутствие у ЕР идеологии, в которой она попросту не нуждалась. Для Кремля роль ЕР сводилась к инструменту для поддержания статус-кво, что в принципе не предполагало самостоятельную роль партии в каких бы то ни было переменах. Поэтому ЕР систематически и целенаправленно демонстрировала лояльность российскому политическому режиму и лично Путину, а содержательная позиция партии по ключевым вопросам намеренно оставалась размытой и неопределенной. Характерен главный лозунг ЕР на думских выборах 2007 года: «Голосуй за план Путина!» — без какой бы то ни было расшифровки содержания этого «плана».

В контексте российской политики 2000-х годов такой подход был вполне оправдан на фоне снижения политической неопределенности, когда спрос на идеологии как продукт на российском электоральном рынке резко снизился. В условиях конкурентной политики идеология необходима для политических партий с точки зрения долговременности их существования237, однако в постсоветских странах идеология не была для партий столь значимым ресурсом238. Более того, в относительно краткосрочной перспективе неидеологическая природа была скорее достоинством ЕР, нежели ее бременем, оставляя широкое пространство для политического маневра, которое было недоступно раздробленной оппозиции.

Наконец, генезис ЕР обрекал ее на подчиненную, если не маргинальную роль в процессе выработки и реализации политического курса. Кремль нуждался в «партии власти» лишь в качестве послушного исполнителя, а не автономного партнера. Поэтому в 2000-е годы ключевые федеральные и особенно региональные чиновники вступали в ряды ЕР, однако сами члены партии (включая федеральных и региональных депутатов) лишь время от времени вознаграждались (как правило, второстепенными) постами в рамках исполнительной власти. Даже эти посты доставались партийцам в основном благодаря их персональным качествам и клиентелистским связям, а не в силу их принадлежности к «партии власти».

Несмотря на претензии лидеров ЕР, за пределами федерального и региональных парламентов ее роль в принятии решений оставалась символической. Хотя члены ЕР присутствовали в кабинетах министров, они были обязаны своим положениям президенту страны, а не партии, и не могли оказывать какое бы то ни было партийное влияние на курс правительства. Напротив, ЕР проводила курс правительства в Думе и вынуждена была принимать на себя издержки непопулярных решений, подобных «монетизации льгот» в январе 2005 года239 или позднее, в 2018 году, повышения возраста выхода россиян на пенсию240.

В целом технократический подход к государственному управлению и принятию решений, преобладавший в России в начале XXI века, практически не оставлял места для партийной политики241. Основные черты ЕР — то, что она является «партией власти», ее неидеологичность, «внешнее управление» ею, ее второстепенная роль в управлении государством — были логичны для персоналистского авторитарного режима, строившегося в России. И если советский опыт господства КПСС было принято обозначать как «партия-государство», то доминирование ЕР можно обозначить как «государство-партия»: она фактически выполняла функции своего рода отдела президентской администрации. Впрочем, и другие партии в России во многом играли сходную роль242.

В 2000-е годы в России отмечалось немало примеров активного участия Кремля не только в строительстве «партии власти», но и в создании лояльных и/или фиктивных альтернатив ей. Эти кремлевские «проекты» служили двум взаимно дополняющим друг друга целям: (1) страхование статус-кво с помощью формирования своего рода суррогатного заменителя по принципу «не класть все яйца в одну корзину» (минимизация риска неопределенности исхода выборов) и (2) ослабление оппозиции путем разбиения ее голосов партиями-«спойлерами» (не имеющими шансов победить, но оттягивающими на себя часть голосов).

Столкнувшись с повышенным предложением среди потенциальных партий-сателлитов, Кремль был активен во взращивании «управляемой оппозиции». Под его патронажем накануне думских выборов 2003 года был создан блок «Родина»: он объединил мелкие левые и националистические партии и возглавлялся довольно популярными политиками Дмитрием Рогозиным и Сергеем Глазьевым. «Родина» вела агрессивную кампанию под популистскими и националистическими лозунгами, дабы снизить долю голосов за КПРФ, которая тогда еще воспринималась в Кремле как главная сила оппозиции. Исход голосования превзошел все ожидания: «Родина» получила 9,1% голосов и сформировала собственную думскую фракцию. Но вскоре она вышла из-под контроля Кремля, что повлекло за собой сперва исключение из партии Глазьева, а затем и уход Рогозина с поста ее лидера243.

Взлет и падение «Родины» побудили Кремль к запуску нового «проекта», призванного решать две задачи: служить резервом «партии власти» и отнимать голоса у коммунистов. В 2006 году по инициативе Кремля путем слияния трех ранее существовавших партий-сателлитов была создана новая партия «Справедливая Россия» (СР). Она декларировала левые программные позиции и активно эксплуатировала социалистическую риторику. Этот шаг был воспринят как попытка создания «управляемой» двухпартийной системы в России. Политический стратег президентской администрации Владислав Сурков даже заявлял, что, хотя ЕР останется основной опорой Кремля, его «правой ногой», СР должна выступать ее возможной заменой, или «левой ногой» на случай, «если правая нога затечет».

Хотя на электоральной арене СР не завоевала голоса сторонников КПРФ, но партия «левой ноги» в целом успешно выступила на региональных выборах и на думских выборах 2007 года, превратившись в своего рода «Ноев ковчег» для ряда политиков, ранее входивших в различные партии от КПРФ до «Яблока». Партийным политикам, не входившим в ЕР, предстоял тяжелый выбор между подчинением Кремлю и (относительной) автономией от него, что на деле означало выбор между выживанием на условиях полной лояльности и деградацией, если не полным исчезновением с политической арены. Такой выбор поставил в тяжелое положение российские либеральные партии: «Союз правых сил» фактически прекратил существование в 2008 году, а «Яблоко» утратило свое представительство в Думе и в большинстве региональных органов власти.

После «шашлычного соглашения» сильно изменились в 2000-е годы и взаимоотношения государства и бизнеса. На первый взгляд, достигнутое по его итогам равновесие было взаимовыгодным. Российское государство сделало важные шаги навстречу «олигархам», создавая благоприятные условия для ведения бизнеса. В свою очередь, крупный бизнес, хотя и не отказался от лоббирования своих интересов в Думе и в региональных органах власти, не мог открыто диктовать свои условия российскому государству. Он принимал «правила игры», выработанные в Кремле, активно поддерживал ряд шагов Путина, включая рецентрализацию государственного управления, разрушавшую барьеры на пути развития бизнеса и направленную на становление единого общероссийского рынка.