Владимир Гельман - Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия

Тем временем главным событием президентства Медведева стал глобальный экономический кризис 2008–2009 годов, нанесший сильный удар по экономике России. Обвал мировых цен на нефть (с $147 за баррель летом 2008 года до $35 за баррель в январе 2009 года) положил конец амбициозным надеждам российского руководства на глобальное лидерство страны как «мировой энергетической сверхдержавы» и обусловил серьезные вызовы в решении текущих экономических проблем. Однако обильные золотовалютные запасы и средства Стабилизационного фонда, созданные в предшествующие кризису годы, позволили не допустить коллапса экономики России, хотя ее спад оказался глубже, чем практически во всех странах «большой двадцатки» (почти 8,5% в 2008–2009 годах)263.

Кризис оказался не слишком длительным по времени, и российским властям удалось минимизировать его негативные эффекты. Но косвенные последствия кризиса имели не только и не столько экономический, сколько социально-политический характер. В стране исподволь начало меняться восприятие самой системы управления государством. Если ранее многие граждане считали ее пусть неэффективной и коррумпированной, но в целом более или менее приемлемой на манер «наименьшего зла», то после выхода из кризиса в общественном мнении наметился запрос на альтернативы статус-кво. Хотя эти тенденции первоначально развивались исподволь и фиксировались даже не столько на уровне массовых опросов, сколько в оценках участников проводившихся социологами фокус-групп264, позднее они стали преобладать и стали явными в ходе протестов 2011–2012 годов.

Между тем манипулятивная «виртуальная политика»265 в период президентства Медведева перешла на новый уровень: на смену «закручиванию гаек» в течение второго срока президентства Путина (проявлениями чего стали «дело ЮКОСа» и другие атаки на частный бизнес, маргинализация оппозиции, усиление государственного контроля над СМИ, силовой разгон протестных акций, демонстративный отпор Кремля странам Запада и т.д.) пришла воображаемая «оттепель». Публичные заявления главы государства о необходимости либерализации («свобода лучше несвободы») по большей части носили характер маскировки, призванной скрыть такие шаги Кремля, как внесение изменений в Конституцию, продлевавших срок полномочий президента и Государственной Думы до 6 и 5 лет, соответственно.

На деле политическая либерализация оказалась лишь косметической правкой существующих антидемократических «правил игры» (например, барьер членства для регистрации политических партий был снижен с 50 до 45 тысяч членов). Тем не менее даже эти шаги провоцировали непомерно завышенные ожидания как у части элит (заинтересованных в том, чтобы эти слова воплощались в дела)266, так и у немалой части россиян. Еще одним важным эффектом либерализации стало некоторое расширение свободы самовыражения, которая ранее во многом сдерживалась самоцензурой.

Даже модернизационная риторика властей стимулировала нарастание спроса на либерализацию, верховенство права и повышение качества управления. Но Кремль не заботился о воплощении соответствующих лозунгов в жизнь, тем самым превращая их в «потемкинскую деревню», в украшение фасада, призванное скрыть авторитаризм, произвол и коррупцию. В результате в стране углублялся разрыв между общественным спросом и государственным предложением: россияне предъявляли все больший спрос на перемены, власти предлагали сохранение политического статус-кво. Они по преимуществу заботились об украшении фасада «потемкинской деревни», не придавая достаточного значения тому, что в скрывавшейся за ним железобетонной стене авторитарного режима начали появляться трещины.

Эти трещины стали заметны вскоре после того, как в сентябре 2011 года, на съезде ЕР в преддверии очередных парламентских выборов Путин и Медведев анонсировали «обратную замену», или «рокировку». Путин объявил о намерении вернуться на пост президента в ходе выборов 2012 года, а Медведев возглавил список ЕР на выборах в Думу и должен был занять пост премьер-министра в новом правительстве, которое предстояло сформировать президенту Путину. Заявление Медведева о том, что «рокировка» была согласована заранее, и его выдвижение на президентский пост изначально сопровождалось договоренностью, что он пробудет на нем четыре года, а затем Путин вновь вернется на пост главы государства, служила, пожалуй, наиболее ярким проявлением манипуляций со стороны Кремля.

Видимо, расчет строился на том, что в ходе «обратной замены» в правящем «тандеме» демонтаж «потемкинской деревни» произойдет сам собой. Однако этот расчет не учитывал, что «потемкинская деревня» была населена гражданами страны, «демонтировать» которых вместе с «фасадом» (например, посредством массовых репрессий) власти были на тот момент не готовы. Убедить их по доброй воле согласиться с этими изменениями (например, посредством покупки лояльности) Кремль, по всей вероятности, считал слишком дорогим и не слишком обязательным средством.

Сочетание позитивных и негативных стимулов к массовому участию оказалось не сбалансировано: российские власти использовали «кнут» слишком селективно и слишком неэффективно, в то время как сладкие «пряники», которых (на фоне запредельной коррупции) и без того не хватало на всех, оставались по большей части виртуальными и не доставались гражданам страны в достаточной мере. Пагубная самонадеянность правящей группы была наказана в процессе думского голосования в декабре 2011 года и последовавшей за ним волны массовых протестов, что наложило отпечаток на всю последующую траекторию российского политического режима.

21 февраля 2014 года президент Украины Виктор Янукович бежал из Киева, покинув свой пост после трех месяцев масштабных протестов в центре украинской столицы и в ряде других городов страны. Протесты начались после того, как Янукович под сильным давлением со стороны России отказался подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Власти Украины пытались подавить выступления, используя различные способы, включая убийства участников протестных акций. Янукович был отстранен от власти на следующий день после своего бегства согласно решению украинского парламента, который назначил новые президентские выборы267.

Кремль расценил смену власти в Киеве как государственный переворот в результате заговора американских и европейских политиков (открыто поддержавших протесты) и как вызов не только для российской внешней политики, потерпевшей чувствительное поражение, но и для российского политического режима как такового. Свержение Януковича, охарактеризованное в Украине как «революция достоинства», Кремль счел продолжением серии «цветных революций», которые привели к падению автократов, начиная со Слободана Милошевича в Сербии в 2000 году.