Знание - сила, 2007 № 03 (957)

Однако многие россияне прекрасно осведомлены о том, что высшее образование и в советские времена, и сегодня отнюдь не гарантирует его обладателю ни занятость, ни — тем более — высокие заработки. Истории о торгующих на рынках обладателях вузовских дипломов широко известны — и не только потому, что люди, сталкивающиеся с такими фактами, запоминают их надолго и охотно рассказывают окружающим. Об этом много говорят СМИ, а российские левые обожают иллюстрировать тезис о губительности реформ для научного, технического, культурного потенциала страны именно ссылками на высокообразованного продавца колбасы.

Разумеется, большинство россиян не питают иллюзий относительно доходов рядовых представителей таких массовых профессий, как врачи и учителя. Так что представление о «рентабельности» высшего образования постоянно приходит в противоречие с множеством известных фактов. И это весьма отчетливо проявляется в ходе групповых дискуссий:

«У меня два высших образования, а зарплата — слезы. Не раз я думаю — сменю работу, и... Я не могу уйти со своей работы. Я чувствую — это мое».

Почему же представление о практической ценности высшего образования остается, вопреки этому, чрезвычайно широко распространенным?

Очевидно, тут сказывается несколько обстоятельств. Во-первых, российские граждане прекрасно знают, что «начальство» — от первых лиц государства до руководителей практически любых предприятий и учреждений — всецело состоит из обладателей высшего образования. И это — веский аргумент в пользу тезиса о том, что такое образование открывает путь «наверх».

Во-вторых, многие явно исходят из того, что высшее образование должно быть «рентабельным», и если сегодня прямая зависимость между уровнем образования и шансами на трудоустройство, на высокий доход прослеживается не слишком отчетливо, то со временем, по мере преодоления кризиса, она непременно установится:

«Я считаю, что время, которое мы переживаем, — оно пройдет. И высшее образование в любом случае должно быть».

«Интеллект — он всегда будет востребован. Другое дело, что сейчас такие времена.»

Многие уже сегодня отмечают тенденцию к росту спроса на высокообразованных работников.

Но за стремлением к высшему образованию многие усматривают не только прагматические мотивы, но и тягу к интеллектуальному и духовному росту, к самосовершенствованию и самореализации («для развития ума»; «для всестороннего развития»; «шире возможности реализовать себя»). Довольно часто эти мотивы — прагматический и потребность в самоусовершенствовании — сочетаются: «для карьеры, для духовного роста»; «для роста — человеческого и карьерного»).

А многие считают сугубо прагматический, меркантильный подход к высшему образованию неприемлемым:

«Даже результат не важен. Тут важен как бы сам процесс, что человеку будет интересно».

«Вы знаете, я считаю, что высшее образование просто необходимо для человека, который живет в современном обществе, общается изо дня в день с людьми разными. Это. другой круг людей, у них совершенно другое какое-то мышление, у них другая душевная, духовная жилка, понимаете. Поэтому я считаю, что это просто необходимо.»

Большинство российских граждан склонны существенно преувеличивать число людей с высшим образованием в стране. Согласно данным Госкомстата, его имеют чуть больше 17% совершеннолетних россиян. Между тем 62% опрошенных убеждены, что такое образование получили свыше четверти россиян, а 23% дают совершенно фантастические оценки, предполагая, что абсолютное большинство наших соотечественников окончили вузы. Между прочим, 36% опрошенных полагают, что в стране недостаточно высокообразованных людей, но при этом считают, что их доля превышает 40% населения, а каждый пятый — что их больше половины.

Естественно предположить, что массовое заблуждение относительно численности обладателей высшего образования влияет на суждение россиян о его необходимости. Человек, уверенный в том, что большинство его сограждан имеют такое образование, в большей мере склонен воспринимать обучение в вузе как «стандартный», если не обязательный этап социализации.

Александр Голяндин

Приверженцам новой научной дисциплины — экспериментальной археологии — уже недостаточно рыться в земле и выставлять экспонаты в музее. Им хочется большего. Ученые превращаются в ремесленников. Они строят корабли и дома, мастерят орудия труда и оружие, чтобы понять, как жили и работали наши далекие предки. Порой, ставя подобные опыты, археологи делают поразительные открытия, опровергающие наши привычные представления. Обзор их достижений был недавно представлен на страницах немецкого журнала «Р.М.».

Мечта о замшелом остове корабля иногда так и остается мечтой. Шторм разбил его в щепы; доски выброшены на берег и сожжены двадцать веков назад. Волны миллионы раз сошлись там, где пробежала триера. Ни следа на воде, ни обломка в остатке — лишь протянувшаяся по берегу полоса там, где волочили судно, спуская его на воду. Случайно этот отпечаток движения не размыла вода, не растеряли по осыпавшимся крупицам столетия. По нему или по неловко процарапанному рисунку на скале современные археологи берутся восстановить в подробностях образ древнего корабля.

Вот так, лишь за последние пятнадцать лет удалось «воскресить» — с неимоверным трудом воссоздать в натуральную величину 8 доисторических кораблей, 19 судов, на которых плавали викинги, и 9 средневековых ганзейских коггов. В этой новой отрасли археологии, — назовем ее «практической», «экспериментальной» или «моделестроительной» — ведущие роли играют исследователи из Швеции, Финляндии, Дании, Германии, Англии и США. Благодаря им в буквальном смысле слова оживает прошлое.

Ганзейский трехмачтовый когг

Восстановленное финнами судно викингов «Heimlosa Rus» в 1996 — 2001 годах совершило плавания не только в Балтийском и Северном морях, дойдя до устья Сены и даже Парижа, как то и явствовало из исторических источников, но даже побывало в Средиземном и Черном морях.

• Тростниковая лодка Abora-2, которую смастерили энтузиасты из «Проектной группы раннеисторического мореплавания» (Германия), отправилась в 2002 году в круиз из Александрии в Бейрут и на Кипр. Тысячи лет назад подобным маршрутом из западной — широкой — части нильской дельты, где впоследствии была основана греческая колония Александрия, отправлялись корабли за ливанским кедром. Еще фараон Снофру, царствовавший с 2723 года до новой эры, приказывает высечь на камне надпись о том, что «сорок кораблей, наполненных кедрами», были доставлены из города, лежавшего у подножия Ливанских гор. Но начиналось все с лодок, подобных «Аборе-2».