Знание-сила, 2006 № 06 (948)

"Все событие продолжалось не больше двух-трех минут. Бумажные транспаранты были немедленно смяты рунами чекистов и дружинников. Клочья уже летели в стороны, и нескольким лицам, стоявшим в самом центре, уже крутили назад руки, отталкивая тех, кто пытался отбить демонстрантов".

Кристи Ирина Григорьевна, математик, общественный деятель, в 1965 мнс ИТЭФ АН СССР.

В 1960-80-е активистка правозащитного движения. В 1985 эмигрировала в США, преподает математику в университетах Бостона.

"Юра говорил жестко: "Мы делаем кое-что для воспитания молодежи (в то время они оба преподавали литературу в старших классах школы) — ИМ.), а этот выход на площадь все разрушит". Юре нельзя было отказать в правоте.

Я — другое дело, я — более позднее поколение, я физически крепче. Мне все это было любопытно. Я твердо верила, что со мной ничего не может случиться. Я знала, что пойду туда".

А чего вам, собственно, не хватает для легенды? Героя? Пожалуйста, книга представляет: Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, инициатор и идейный вдохновитель митинга гласности, математик, поэт, философ и рыцарь законности. Совершенно фантастическая для российской интеллектуальной эпохи фигура рыцаря юридической процедуры.

Для многих участие в митинге было важно как "акт самовыражения и самоосвобождения" (из предисловия), то есть добиться освобождения арестованных или общего смягчения режима никто не рассчитывал, это был шаг экзистенциальный и глубоко личный. Но, пишет автор предисловия, только не для Александра Сергеевича: "Смешно даже говорить о Вольпине самоосвобождающемся и самовыражающемся: в тогдашней Москве невозможно было найти личность более свободную внутренне и более полно реализовавшую себя в своих профессиональных — литературных, научных, философских - трудах".

Мягко говоря, он не любил советское государство — но готов был вступить с ним в диалог на языке законов, этим государством провозглашенным ("Алик, соблюдение законов погубит большевиков!" — "Тс-с! Они этого еще не знают..."). Он произведений ни с Синявского, ни с Даниэля, не читал и принципиально отложил это чтение на потом — ради сохранения принципа законности в полной чистоте и незамутненности сторонними впечатлениями.

Он придумал легальную форму противостояния нелегитимной власти, но нисколько не заблуждался на ее счет и представлял себе, чем эта затея чревата для участников: "Создается впечатление, что идеальным для него был бы митинг, состоящий из одного участника — его самого". Однако он не считал себя вправе и отговаривать от этого кого бы то ни было — в отличие от его друзей, долгими часами убеждавших его в тшете и рискованности всей акции и его личного в ней участия и добившихся только того, что он стал от них прятаться.

И, похоже, при всем своем антикоммунизме он все-таки верил, что даже это государство можно научить соблюдать законы — если достаточно терпеливо и педагогично себя с ним вести. Что он и стремился делать.

Сборник вообще наполнен людьми — со своими словечками, повадками, сомнениями и способом рассуждений. В воспоминаниях, записанных много позже самого события, уравненные дистанцией от него, они все равно сразу опознаются: вот эти были тогда совсем молоды, решительны, склонны к "приколам" даже в такой экстремальной ситуации (один из студентов — гэбэшнице, которая высматривала будущие жертвы и выдавала себя за преподавателя университета: "Тетка, ты чего цепляешься? Ты посмотри на себя — сколько тебе лет и сколько мне?!"). А вот интеллигентные, образованные, уже состоявшиеся профессионально, много чего ставящие на кон — оперу, запихивающему девушку в машину. "Оставьте женщину! Стыдно!" (тем временем девушка открыла дверцу с другой стороны и смешалась с толпой).

Удивительным образом книга, состоящая из документальных свидетельств, передает атмосферу тех лет в интеллигентской и собственно диссидентской среде — в очень красноречивых деталях. Мгновенное опознавание "своих" и беспрепятственное движение информации между ними: об аресте Синявского Александру Вольпину у электрички сообщил почти совсем незнакомый человек. "Вся Москва была взбаламучена"; "Все только об этом и говорили".

Принципиальные противники акции не смогли усидеть дома и все-таки явились на площадь: "Поскольку я был против, я подготовкой совершенно не интересовался..., на демонстрацию решил не ходить... но через 15-20 минут я понял, что это совершенно неприемлемо.

Кушев Евгений Игоревич (1947-1995), поэт, прозаик, автор и редактор самиздата, редактор журнала "Русское слово" (1966), участник демонстрации 22 января 1967 на Пушкинской площади, политзаключенный. В 1974 эмигрировал, работал на радио "Свобода".

"Мы без колебаний принялись размножать и распространять это "Обращение". Но, к нашему изумлению, многие из числа тех, кому мы показывали его, были уже обо всем осведомлены. Забавная встреча произошла у меня с одним молодым поэтом, но уже членом Союза писателей. Мы столкнулись на улице, разговорились, выпили даже по кружке пива, а при прощании протянули друг другу по экземпляру".

Левитин (псевд. Краснов) Анатолий Эммануилович (1915-1991), церковный писатель и историк, публицист, узник сталинских лагерей (1949-1956); один из зачинателей религиозного самиздата, с 1963 года печатался за границей. Активист правозащитного движения, член Инициативной группы в защиту прав человека в СССР, политзаключенный. В 1974 эмигрировал в Швейцарию, опубликовал 4 книги воспоминаний.

"Нс вот часы показывают шесть. Откуда-то внезапно появляются ребята. Все знакомые мне лица: Голанское, Кушев и другие. И девушки: Вера Лашкова, Люда Кац Юля Вишневская. Быстрым шагом идут к памятнику, поднимают плакат — вспышка магния, щелкают фотоаппараты иностранных журналистов. На ребят набрасываются дружинники. Свалка. Я ухожу с площади... Считаю, что все кончено. Иду на именины. В 10 часов вечера приходит парень, который был на площади. Оказывается, это было только начало. За первой волной ребят последовала вторая, потом третья — до 10 часов продолжался митинг. Дружинники неистовствовали..."

Молчанов Эдуард Дмитриевич (р. 1938), в 1961-1970 (с перерывами) студент филфака МГУ. Потом работал в московских музеях,подвергался психиатрическим репрессиям. Один из основателей партии "Демократический союз" (1988), главный редактор партийной газеты "Свободное слово" (1988-1991). Пенсионер, живет в Москве.