Знание-сила, 2006 № 06 (948)

— Ладно, ты мне будущих сотрудников-то не пугай, — проворчал седой, легонько похлопывая Джека по плечу. — Уважаемый Игорь-Джек, прошу в кабинет...

— Он знает? — поинтересовался Арон.

— Мы сейчас об этом поговорим. Ты тоже заходи, Арон.

Растерянно следуя по коридору за Ароном, Джек заметал еще одну странность своего нового спутника. Загар. Темно-коричневые запястья и белые предплечья. С трудом можно было представить себе человека, выложившего немалую сумму за регулярные сеансы в солярии и загорающего там в одежде с длинными рукавами.

— Простите нас, — седовласый развел руками. Его улыбка, действительно была виноватой. Арон, усевшийся напротив Игоря-Джека, почему-то ухмылялся.

— За что? Я не...

— Да не мучь ты его, дядя Сава. Он сейчас туг в обморок еще... От переизбытка кислорода. — Арона довольно улыбался.

— Это все было настоящее, Игорь- Джек. Вы правильно почувствовали. Никаких выдумок.

— Как? Вы не... Это Заповедник?! — догадался Джек.

Время от времени вспыхивали и гасли слухи О том, что ученые пытаются создать заповедник на месте одной из гнилых пустошей между городами. Седовласый поморщился.

— Заповедник — это павильонные сады, уважаемый Игорь. Вы ведь были в них, хоть раз? Компьютерное небо, растения на гидропонике, клонированные животные с подавленным геном агрессивности. Конечно, вы видели сейчас не настоящие горы. Это была съемка. Съемка с натуры.

— А воздух? — У Игоря-Джека перехватило дыхание. Он вообще перестал понимать, что происходит.

— Воздух натуральный. Аккурат на месте съемки и накачали, — отозвался Арон.

— Мы набираем добровольцев. Может, это был не самый лучший способ — как мы пригласили вас. Нужно было проверить, нет ли у вас, например, аллергии на местный воздух. И вообще — как вам понравится Новый мир.

— Новый мир? — Джек подумал, что похож на попугая из детского сериала, бессмысленно повторяющего последнее слово из фразы.

— Земля-два, — вставил Арон.

— Да, второй шанс. Я не уверен, что люди его достойны. Мне хотелось бы верить... Я пытаюсь.

— Иногда он говорит как Господь Бог, — перебил седовласого Арон. — Не обращай внимания. Хотя, доля истины в этом и... Молчу.

— Вы, наверное, сами это чувствуете, Игорь-Джек. Человечество умирает, — голос седовласого был глухим. Он больше не улыбался. — Кажется, что наука развивается... в общем, уже нет. У нас хорошая медицина, но продолжительность жизни уменьшается. Люди сходят с ума, навсегда застревают в своих виртуальных мирах. Количество самоубийств. Ну, вы, наверно, знаете статистику.

— Да, — Игорь-Джек кивнул. — Смерть в сенсорных шлемах...

Седой запнулся, внимательно посмотрел на него. Потом продолжил:

— Нельзя быть живым в мертвом мире. Люди пытались выбраться из ловушки, в которую сами себя загнали. Но эти эксперименты по терраформированию планет, реанимации Земли — ничего не получилось. Убить легко — оживить почти невозможно.

— Расскажи ему про Землю-два, — могучий Арон неожиданно робко тронул седовласого за локоть. — Нет, я расскажу. Но знаешь, если мы будем разводить все эти разговоры лично с каждым добровольцем... Ладно, ладно. Вот. Мы нашли эту планету почти случайно. Ну, дядя Сава кое-что посчитал и предположил.. Может, ты все-таки, бог, дядя Сава?

— Это чудо, — седой строго и укоризненно смотрел на улыбающегося Арона. — Чудесный дар. Надеюсь, что во второй раз мы сумеем это понять — и сохранить то, что нам подарено.

— Готов? — спросил Арон. Игорь- Джек нерешительно замер перед закрытой дверью.

— Ладно, не тушуйся, — Арон легонько хлопнул его по плечу. — Они все нормальные ребята. И в этом смысле — то есть без генетических извращений. Старик тебе говорил, что лучше всего на новой планете будут адаптироваться именно такие? Он кое-что посчитал... ну ты его знаешь. Ну, иди. Теперь ты вроде как их командир. Расскажи им.

Арон распахнул дверь и подтолкнул Игоря-Джека.

Сначала все лица, повернувшиеся к нему, казались размытыми. Наверное, от волнения. Девять. Нет, десять. Десять пар глаз. На него никогда так раньше никто не смотрел. С надеждой, уважением, восторгом.

— Вы все знаете. В общих чертах, — Игорь-Джек надеялся, что его голос звучит уверенно. Он переводил взгляд с одного лица на другое, неторопливо, чтобы разглядеть каждого. "Не завоеватели. Хранители, — подумал Игорь-Джек. — Мы все теперь хранители. И нам надо научиться делать это — хранить мир, который нам подарен, во второй раз. У нас получится?" Ему было страшно. Десять пар глаз смотрели на него с ожиданием и надеждой. — Задавайте мне вопросы, я попробую на них ответить.

Он запнулся, добравшись до последнего лица. Широкоскулое, веснушчатое, коротко стриженные рыжие кудряшки. Пара тонких морщинок между бровей. Женщина, не молодая и не старая. В теплых карих глазах, уставившихся на Джека, метался ужас. Отчаяние. Что- то... что-то еще. Золотые искры сдерживаемого смеха. Кажется, она была на грани истерики. Пальцы, сжимавшие подлокотники кресла побелели от напряжения.

— Мона? — имя сорвалось с губ до того, как Игорь-Джек успел осознать сходство. Не внешнее, внутреннее. Золотой огонь, сияющий за коричневой радужкой глаз.

— Я врала тебе, — сказала она. Еле слышно. Одними губами. — Видишь?

— Нет, — Игорь-Джек поймал ее дрожащую холодную ладонь. Поднес к губам. Так, как мечтал это сделать уже давно. По-настоящему. — Ты совершенно такая. — Еще раз заглянул в солнечно-карие глаза. — Совершенно.

— Эй, — раздалось позади, и кто-то тронул его за плечо. Игорь-Джек обернулся. Долговязый бородач растерянно смотрел на него. — Слушай, ты знаешь насчет оплаты?

— Что? — Игорь-Джек все еще держал ладонь Моны в своей руке. И не хотел выпускать. Больше никогда.

— Они говорили, что платят воздухом. Это так?

— Точно, — подтвердил Игорь-Джек. — Сколько угодно самого чистого воздуха. Сколько хотите.

— А что, так бывает? — усомнился бородач.

— Бывает, — с невероятной успокоенностью ответил Игорь.

150 летназад, 3 июня 1856 года, покупкой двух работ русских художников — "Искушение" Н.Г. Шильдера и "Финляндские контрабандисты" В. Г. Худякова — потомственный московский купец Павел Михайлович Третьяков (1832- 1898) положил начало своему личному собранию отечественной живописи, в 1892 переданному в дар Москве и в советские времена получившему название Государственной Третьяковской галереи. Одним из условий дарения был бесплатный допуск в галерею посетителей.

300 летназад, 5 июня 1706 года, Петр I издал указ о создании "военной гошпитали" в Лефортове, "за Яузой рекой, против Немецкой слободы, в пристойном месте, для лечения болящих". Далее указывалось: "А у того лечения быть доктору Бидлоо да двум лекарям..." Кроме того, царь повелел там же "50 человек из всяких чинов студентами учить анатомии и хирургии". Московский госпиталь в Лефортове (ныне Главный военный имени Н.Н. Бурденко) — первое в истинном значении этого слова лечебное учреждение в России; открыл прием больных в декабре 1707 года Николаус (в России его величали Николаем Ламбертовичем) Бидлоо (1670-1735), голландский врач, питомец знаменитого Лейденского университета, в 1702 он был нанят Петром на русскую службу в качестве лейб-медика с годовым жалованием 2500 гульденов (500 серебряных рублей — в ту пору отнюдь не малые деньги). Он был племянником известного анатома и хирурга Готфрида Бидлоо, профессора Лейденского университета, одно время лейб-медика английского короля. Во главе госпиталя и организованной им Госпитальной школы Бидлоо проработал до конца жизни. Госпитальная школа, в которой студентов на уровне европейских университетов обучали всему комплексу медицинских наук того времени, положила начало российскому высшему медицинскому образованию.