Знание-сила, 2005 № 08 (938)

Анатолий Стреляный:— Замена церковнославянского языка обычным бытовым разделила культурное общество на сторонников и противников реформы, на архаистов и новаторов. Славянофил Шишков писал: "Если словенский язык отделить от российского, то из чего же сей последний состоять будет, разве из одних татарских слов, как то: лошадь, кушак, колпак, сарай; да и с площадных и низких, как то: калякать, чечевица, да из чужестранных, как то: гармония, элоквенция, сериозно, авантажно и прочее".

Владимир Плунгян:— Все мировые языки, и английский, и русский, и испанский, - это языки, которые колоссально заимствовали из мировой языковой копилки, причем не отдельные слова, а системно. Язык не может не заимствовать, это неизбежно. В каком-то смысле языки, которые ничего не заимствуют, очень скоро обедняются, становятся ограниченными, а это значит, что их используют лишь в ограниченной сфере, они выполняют меньше задач. Любой живой язык с заимствованиями прекрасно справляется — он их переваривает. Проходит сколько-то лет, столетий, и заимствования просто нельзя узнать. Сейчас все понимают, что "компьютер" или "менеджер" — это заимствования, они и живут в языке на правах полуиностранцев, и им совершенно ни к чему от своего иностранного происхождения отказываться, у них "работа" такая — быть иностранцами. Но есть масса слов, про которые только специалист может знать, что они когда-то были заимствованы.

Образец гражданского письма петровского времени

Владимир Плунгян:— В русском языке есть очень древний слой — заимствования из готского языка (германская группа), кстати, это мертвый язык. Готы, которые в свое время внесли вклад в разрушение Римской империи, потом исчезли с исторической арены. Но в свое время у них были довольно интенсивные контакты со славянами, эти контакты оставили такие слова, как: "стекло", "блюдо", "хлеб", "хлев", "изба". Но разве кто-нибудь сегодня усомнится в том, что это слова — русские? Или, например, "книга", "грамота" и "буква", все три слова — заимствования, "книга" — слово монгольское, "грамота" — греческое, а "буква" опять-таки — готское, оно родственно современному английскому "бук" — книга.

Есть некоторый слой тюркско- монгольских заимствований. Он, может быть, не так велик, как принято считать, но это интересные слова — в основном бытовые термины — "чулок", "очаг". Удивительно! Не правда ли? Кажется, какое более русское слово, чем "очаг", а оно — тюркское. Есть заимствования, относящиеся к административной сфере, — "таможня", "ямщик", "казна", "деньга", что совершенно понятно, потому что централизованное администрирование — это как раз эпоха так называемого татаро-монгольского ига.

Алексей Шмелев:— Интересно, что слова, заимствованные из иностранных языков, часто втягиваются в русскую языковую картину мира и начинают выражать понятия, отсутствующие в языках, из которых эти слова заимствуются. Например, французский "кураж" — смелость, мужество, будучи заимствован в русский язык, втянулось в поле русского загула, и слово "кураж" принадлежит к числу специфичных для русского языка и непереводимых слов.

Специфически русским является противопоставление законности и справедливости. Как судить — по справедливости или по закону? Вопрос, который трудно перевести на западные языки. Но мы должны отдавать себе отчет, что слово "справедливость" является хотя уже и относительно давним, но все же заимствованным из польского. И более того, первоначально оно употреблялось в несколько ином значении. То значение, которое оно имеет сегодня, выражая важное этическое понятие, полностью не тождественное ни законности. ни честности, ни праведности, оно приобрело уже на русской почве.

Анатолий Стреляный:— Сама мысль или догадка о существовании национального характера, о том, что народы отличаются друг от друга подобно личностям, родилась в Европе в XVIII веке и почти сразу пришла в Россию. Это совпало с рождением нового литературного языка. Этнолингвистика — область языкознания, исследующая связь между словом и национальным характером, словом и культурой. Алексей Шмелев, в соавторстве с Ириной Левонтиной и Анной Зализняк, работает над книгой о непереводимых словах русского языка.

Ирина Левонтина:— Вот, скажем, в русском языке есть слово "родной" — родной язык, родной город. Это понятно, но существует и еще одно значение — "родной" как любовное обращение. В разных языках они довольно однообразны. Либо они непосредственно называют то чувство, с которым человек обращается к другому человеку, например, "любовь моя" — это есть в самых разных языках. Либо они выражают идею ценности и уникальности другого человека, это такие слова, как "сокровище", "изумруд ты мой яхонтовый" (Лесков). И наконец, третий тип, самая большая группа — "милая, хорошая". туда же относятся всякие "зайки" и "киски". Человек называет любимого человека любым словом, которое вызывает в душе что-то хорошее и приятное.

Слово "родной" выбивается из этой классификации. Что такое "родной" по отношению к любимому человеку? Идея такая: я к тебе так хорошо отношусь, как будто ты мой кровный родственник. На другие языки эту идею перевести весьма трудно. Из всех любовных обращений оно, пожалуй, наименее эротично, потому что идея родства не связана с эротикой, но при этом наиболее интимна. И такое любовное обращение тесно связано со спецификой русского языка, с идеей, которая для него чрезвычайно характерна: родственные отношения — это эталон хорошего отношения к другому человеку, и родным можно стать, родным можно назвать человека, который не является кровным родственником.

Екатерина Рахилина:— Слова определяют картину мира. Например, в русской картине оказывается, что слово "теплый" связано с температурой человеческого тела, все, что выше температуры человеческого тела, называется "горячий". В шведском "теплый" отличается от "горячего" тем, что горячий — это то, что человеку неприятно. Вода из крана будет теплая, "варм", то есть соответствующая английскому "ворм", и совсем не теплая, если по-русски, и чай если будет "варм", то он будет совершенно неупотребимый напиток, а для шведов это нормально. И наоборот, шведский "хет". который будет соответствовать в словаре русскому "горячий", для шведов — невыносим.

Меня интересует, как мы себе представляем, что такое "крутиться- вертеться", "плавать", "ехать", что такое, наконец, цвета русские: зеленый, серый, размеры русские: высокий, маленький. Потому что язык — это не просто слова, а слова, связанные друг с другом. Мы, например, привыкли говорить "зеленая лягушка" или "серые мыши", и неслучайно, конечно. Мы сразу что-то себе представляем благодаря словосочетанию — предмет, действие, то есть мы можем восстановить картину мира.