Знание-сила, 2005 № 03 (933)

Так или иначе, но Шпеер наконец приступает к работе. Напомню, это февраль 1942 года.

Покойный Тодт ввел два основных направления в работу министерства: производство вооружений и их модернизация. Отдельно выделял сферу снабжения. Цель — полное удовлетворение потребностей военной промышленности. Общая концепция — освобождение промышленности от чрезмерной опеки со стороны государства. Ее заявил еще Ратенау в 1917 году. Тодт учился у Ратенау, постоянно на него ссылался. Шпеер, во всяком случае в мемуарах, "ободрал" обоих и все авторство приписал себе. Только в очень редких случаях он говорит "мы". Например, сообщая, что к августу 1942 года общая производительность труда военной промышленности увеличилась на 59,6 процента, он объясняет это тем, что "мы" смогли мобилизовать неиспользованные ресурсы". "Мы" с Ратенау, Тодтом, Герингом и остальными, надо полагать.

Хочу, однако, пояснить. Я постоянно, что называется, "цепляюсь" к Шпееру не оттого, что он мне как-то особенно не симпатичен. Просто с ним очень трудно работать историку. Он порой так по-детски убедителен в своем вранье, что все время ловишь себя на мысли, а вдруг — правда.., нужно проверить. Допроверялась я до остервенения, пока окончательно не поняла: человека с таким комплексом неполноценности больше среди нацистов нет.

A.Шпеер, X. Римпель. Проект Южного вокзала. Берлин, 1939 г. Северный фасад

Что это за комплекс, откуда он взялся у благополучного человека?

Дело в том, что Альберт Шпеер был тяжело и неизлечимо болен. Его болезнь звалась "Адольф Гитлер". Шпеер нс просто мечтал стать другом Гитлера, он бредил этим, это стало его манией. А Гитлер, все понимая, играл с ним, как кошка с мышкой, доводя до умоисступления, до болезни, повторяю. Чуть отвлекусь от темы и приведу исторический пример: известный писатель XVIU века, жирондист Луве, был низеньким болезненным уродцем и автором знаменитого "Фоблаза" с его эротически неотразимым красавцем-гсроем. Так вот Шпеер подлинный также наделил Шпеера "мемуарного" тем отношением к нему Гитлера, которого так и не познал.

Вернемся в 1942 год. "Боязнь вызвать недовольство народных масс заставляла тратить на производство товаров народного потребления, выплату пособий участникам войны и компенсаций женщинам, потерявшим в заработке из-за ухода их мужей на фронт, гораздо больше средств, чем тратили правительства демократических государств", — признавался Шпеер в шестидесятые годы. Трудно уловить интонацию этих слов в то время. Но на период войны Шпеер сделался самым нетерпимым и раздраженным из всей верхушки по отношению к социальным программам, превзойдя даже Геринга. Был такой эпизод. На одном из совещаний, которые проводил Гитлер (уже позже, в 1944 году), лидер Трудового фронта Лей назвал Шпеера "главным врагом немецких рабочих". Шпеер вскипел и обратился к Гитлеру с просьбой "оградить его от подобных оскорблений". "Да, да" — отвечал Гитлер и сердито нахмурился. После заседания он строго попросил Лея задержаться. Участники совещания еще не успели разойтись, как из кабинета раздался "громкий, дружный и довольный смех" Гитлера и Лея. Сцену одинаково описывали Геринг, Геббельс, Заукель, Функ. "Наш резвый Шпеер от злости чуть не лопнул, но сразу поджал хвост", — ядовито прокомментировал это Геринг.

По поводу смеха из кабинета и комментария Геринга документальных подтверждений у меня нет, однако в стенограмме все так: "Мой фюрер, прошу оградить меня от подобных оскорблений". "Да, да" — со стороны Гитлера. И все.

Проект реконструкции Берлина. Ось Север-Юг, около 1941 г.

Самыми неразрешимыми проблемами для министра вооружений с 1942 года были возрастающие потребности в чугуне и синтетическом бензине. В рабочей силе. И там, и там надвигалась катастрофа.

Особым уполномоченным по "отлову рабов" (выражение Лея) стал Заукель. Но все понимали, что рабская сила ничего не решит. Больные, истощенные, не имеющие нужной квалификации, не знающие языка своих хозяев и смертельно их ненавидящие "рабы XX века" обходились дороже того, что они в состоянии были произвести. Шпеер предлагает выход: ввести трудовую повинность для немецких женщин. Но тут против поднимается такой вал негодования, что больше министр вооружений об этом не заикается, но тут же предлагает Заукслю заняться отловом и вывозом в рейх "восточных девушек". Их требовалось для начала полмиллиона. Особенно ценились украинские девушки, которых, как позже уверял Шпеер, "всех расхватали для себя семьи партийных функционеров".

Любопытная деталь: если о неудаче с тотальной мобилизацией Шпеер громко и горько сожалел до конца дней, то тем фактом, что меньше, чем за год, ему удалось на 10 процентов снизить производство товаров народного потребления, он очень гордился и недоумевал, почему Гитлер так этим недоволен и называет "недопустимым", причем в своем достаточно узком кругу, в котором обычно высказывался о том, что его по-настоящему волновало.

"Для меня не существует слова "невозможно" — говорил Гитлер и повторял Шпеер.

Невозможного, однако, становилось все больше. А кое в чем, похоже, Шпеер просто не разбирался. У меня сложилось впечатление, что ничего толком не поняв в работе "атомного проекта*" под руководством Гейзенберга, он умудрился так доложить состояние дел Гитлеру, что тот, понимая еще меньше, махнул на атомщиков рукой.

К осени 1943 года ресурсы Германии оказались почти исчерпанными. Шпеер вместе с другими лихорадочно искал новые источники. Он присоединился к тем, кто считал необходимым как можно скорей отмобилизовать производственные мощности восточных земель. В стратегические планы Гитлера это не входило. Гитлер хотел прекратить всякое развитие крупной промышленности на части оккупированных территорий. "Но обстоятельства заставляли отказаться от этого замысла" — пишет Шпеер. Речь в основном шла о Франции, Бельгии, Голландии, Италии и т.д. Чтобы поддержать промышленный потенциал этих стран, депортация рабочей силы из них была прекращена, из СССР же, напротив, усилилась — в два, три и более раз.

Имелся, правда, и еще один "ресурс". Если рабочих рук, как и солдат, требовалось все больше, то от "едоков" для "облегчения экономики" нужно было избавляться. По этому поводу у Шпеера — глухое безмолвие. Сколько ни листай его воспоминания, ни о чем подобном ни слова. А я одних только докладов, например, в поддержку "программы эвтаназии", которую он называет "вялотекущей", насчитала четыре! А были еще истощенные и уже негодные в качестве рабочей силы военнопленные (в основном русские), были "политические, были вообще всякие "не поймешь кто" (перевод автора), которых "дольше сортировать, чем вычеркнуть". Да, да, это тоже Шпеер.