Знание-сила, 2005 № 02 (932)

К сожалению, эта модель рынка труда оказалась гораздо хуже приспособлена к тому, чтобы быть проводником экономического роста. Облегчая краткосрочную адаптацию, она не создавала достаточных предпосылок для долгосрочной перестройки всей структуры экономики. Эта модель явно неадекватна задачам экономического роста и на новом этапе развития во многом утрачивает смысл и оправдание.

Но если бы мы захотели реконструировать события, происходившие на рынке труда в переходный период только по нормативным актам, которые должны были его регулировать (КЗОТ, законы о занятости, профсоюзах, коллективных договорах и так далее), мы получили бы картину, которая имела бы очень мало общего с реальностью.

Прежде всего нам пришлось бы предположить, что безработица здесь была устойчиво высока: система поддержки безработных предполагалась во многом более щедрой, чем в других странах Центральной и Восточной Европы. Профсоюзы были законодательно наделены такими правами, что, казалось бы, могли диктовать свою волю и проводить любые требования. Какая уж в таких условиях гибкость в установлении зарплаты!

Множество групп работников, особенно со слабыми конкурентными позициями на рынке труда, законодательно имели столько льгот и привилегий, такой уровень защищенности, что следовало предположить очень сильные "солидаристские" установки, которые вели к сжатию различий в оплате труда.

По закону продолжительность рабочего времени была жестко унифицирована’ по КЗОТу рабочая неделя не могла превышать 40 часов, работать сверхурочно разрешалось далеко не всем и весьма ограниченно. Уволить работника по закону было чрезвычайно трудно и вообще невозможно без согласия профсоюзов. При таком объеме их прав следовало ожидать высокого уровня забастовочного движения.

И общий вывод, к которому можно прийти, изучая только законы: на российском рынке наблюдались многочисленные симптомы "склероза", следствие его чрезвычайной "зарегулированности".

Следовательно, подвижность российского рынка труда достигалась не благодаря, а вопреки действовавшему тогда трудовому законодательству. Она обеспечивалась не столько содержанием норм трудового права, чрезвычайно жестких и обременительных, сколько слабостью контроля за их соблюдением. Вся ситуация толкала к тому, чтобы действовать поверх формальных "правил игры". Слишком велики, порой на запретительно высоком уровне, были издержки, которые влекло за собой соблюдение этих правил, и сравнительно невелики были издержки, связанные с нарушением закона и контрактов.

А что было бы, если бы все требования закона и всякого рода предписаний соблюдались? К чему ведет избыточная защита занятости, хорошо известно.

Российский рынок труда оказался хорошо приспособленным к тому, чтобы амортизировать многочисленные шоки, которыми сопровождалась системная трансформация экономики. Он приспосабливался прежде всего за счет изменения цены труда и его продолжительности и лишь в небольшой степени — за счет изменения в занятости.

Цена рабочей силы растет, и работодатель сокращает спрос на нее. Он отказывается создавать новые рабочие места, ограничивая возможности развития своего производства. Значит, растет безработица. Обычно это относится не ко всей экономике, а только к центральному ее ядру; в одних сегментах рынка труда живут по правилам, и те, кому удается сюда устроиться, выигрывают: у них более высокая зарплата, всяческие льготы и гарантии, их практически невозможно уволить. Но те, кто работает в незащищенном секторе рынка, сильно проигрывают, и их шансы пробиться на лучшие рабочие места минимальны.

Возникает обширный неформальный сектор, полностью свободный от действия законов. Здесь не признают никаких гарантий занятости, письменные контракты заменяются устными договоренностями, налоги не платят, споры разрешают без участия государства. Классический пример — страны Латинской Америки, где чрезмерная жесткость трудовых отношений в формальном секторе экономики сосуществует с их избыточной гибкостью в секторе неформальном.

Итак, чем больше бремя избыточной защиты занятости, тем ниже спрос на рабочую силу, выше и длительнее безработица, глубже сегментация рынка и хуже положение уязвимых социальных ipynn, массивнее неформальный сектор и медленнее темпы создания новых рабочих мест. Все это было и на российском рынке, но значение подобных эффектов оказалось много меньше, чем можно было ожидать, исходя из объема возложенных законами на работодателей обязательств. Если бы жесткость российских законов на рынке труда не смягчалась возможностью их не выполнять, ситуация скорее всего была бы намного критичнее.

Однако подобное устройство рынка порождало множество иных, не менее серьезных проблем. Подрывалось уважение к контракту — одному из главных институтов, составляющих фундамент современной сложно организованной экономики. Систематическое нарушение договорных обязательств стало нормой российского рынка труда. Без надежно защищенных контрактов невозможно планировать деятельность на длительную перспективу — резко сужался временной горизонт принимаемых решений. Трудовые отношения в основном становились краткосрочными, исчезали стимулы вкладывать средства и силы в специальный человеческий капитал, основной источник повышения производительности труда.

Поскольку все от всех что-то скрывали, росла непрозрачность рынка труда. Росло общее ощущение неопределенности; труднее в таких условиях найти работу, которая бы тебя устраивала, замедлялось необходимое для нормального функционирования рынка перераспределение рабочей силы из неэффективных секторов экономики в эффективные. Низкая зарплата заставляла искать дополнительные заработки, терялись преимущества от специализации и разделения труда, воспетые еще Адамом Смитом.

Нет действенного контроля и санкций — открылось огромное поле для злоупотреблений: работодатель перекладывает все издержки переходного периода на работников и порой обогащается за их счет.

Замедлялись темпы создания новых, современных рабочих мест, поскольку, действуя в обход "правил игры", работодатель получал возможность сохранять старые, неэффективные рабочие места. Но, значит, резко замедляется движение к главной цели реформ — изменению структуры экономики, вытеснению неэффективных производств эффективными.

Сразу после реформ российский рынок труда сыграл роль важного амортизатора, сильно смягчил ситуацию, позволил избежать многих проблем, с которыми столкнулись страны Центральной и Восточной Европы. Очевидно, это стало возможным прежде всего благодаря господству неформальных правил и норм в сфере трудовых отношений.