Знание-сила, 2004 № 04 (922)

Р.Г. Грачева:— Ученые, в том числе и сотрудники нашего института (Института географии РАН. — Ред.), проявляют высокомерие по отношению к средней школе. Дети есть дети, школьники в том числе, и они чрезвычайно любознательны вплоть до определенного возраста. Мудрые учителя исходят из того, что этот возраст не должен быть упущен. В противном случае общество меняется к худшему. В стране, в том числе и в Москве, проходят научные конференции учащихся, проходят на федеральном уровне и юношеские чтения имени Вернадского. Уровень участников радует, но ученые, которые могли бы своим авторитетом и своим красноречием способствовать распространению научных знаний и научной методологии, не участвуют в подобных мероприятиях. Можно много говорить о необходимости сохранения науки, но при этом не делать реальных шагов для того, чтобы в науку вливались новые люди.

Б.И. Пружинин:— Два кратких замечания в заключение. Первое. Происходит цивилизационный сдвиг, и, возможно, грядет общество, в котором мы не нужны. Мы уже ощущаем первые признаки. Второе. Географы уникальны в том смысле, что проблемы соотношения фундаментальной и прикладной науки так остро возникают в их работе. Филологи, например, этого вообще не чувствуют. Целый ряд гуманитарных дисциплин просто не ощущает этих процессов.

Не успел второй номер нашего журнала с главной темой, посвященной полетам к Марсу, уйти в печать, нан из космоса одно за другим посыпались новые известия. Свежая информация не только подтверждала либо опровергала высказанные на страницах журнала научные прогнозы, но, главное, встраивалась в исторически сложившийся сценарий наших «взаимоотношений» с Марсом.

И правда — наряду с успешной высадкой американских марсоходов и первыми их экспериментами потерпели неудачу японский зонд «Нодзоми» и детище европейских ученых и инженеров «Бигл». Пессимисты и противники возможной экспедиции к Красной планете получили весомые аргументы в пользу своей точки зрения. Однако реакция оптимистов и сторонников космической экспансии оказалась весьма несимметричной. Дело, как известно, дошло до провозглашения целой программы освоения Луны и Марса, финишем которой обозначен 2018 год — год ближайшего «великого противостояния».

Сейчас смело можно утверждать, что эта программа — если ей суждено начаться — будет осуществляться на фоне отнюдь не благоприятствующего ей противостояния земного. Коллизии, выплеснувшиеся за рамки сообщества специалистов по космонавтике и иже с ними, — очень зыбкая почва даже для такой заманчивой политической цели, как объединение всего цивилизованного мира космическими устремлениями. Человечеству, о будущем которого пекутся глашатаи программы, для достижения новых «светлых горизонтов», простирающихся на иных планетах, придется ой как поднапрячься. Согласится ли оно со столь высокой платой за очередную глобалистскую утопию? Или его удастся убедить, что это жизненно важная задача?

Такие мысли возникают неспроста. Познакомьтесь с частью поступивших в редакцию материалов, касающихся марсианской темы. Мы отобрали только те, что отражают почти полярные позиции. Похоже, за этой дискуссией нам следить еще долго...

«У нас нет денег для прожектов»

Из интервью Клауса Берге, директора отдела космонавтики при Германском центре воздухоплавания и космонавтики, журналу «Шпигель»

Корр.:— Ближайшие планы исследования Марса стали одной из главных тем обсуждения на 54-м Международном конгрессе космонавтики. Согласны ли вы с авторами некоторых прогнозов, утверждавших, что уже до 2030 года человек побывает на Красной планете?

Берге:— Мы считаем это утопией. В ближайшие 40 лет ни один человек наверняка не полетит на Марс. Германия руководствовалась самыми благими намерениями, вообще отказавшись от участия в исследовательском проекте «Аврора», поддерживаемом Европейским космическим агентством. Сам этот замысел вызывает споры.

Корр.:— А куда вы собираетесь лететь вместо Марса?

Берге:— Мы полагаем, что будущее космонавтики скорее за исследованиями Земли из космического пространства с помощью спутников, которые собирают сведения о состоянии окружающей среды, помогают сохранить мир на планете или способствуют развитию сельского хозяйства. С экономической точки зрения есть смысл именно в этом.

Корр.:— Зато это вряд ли вызовет сейчас у кого-нибудь эйфорию. Неужели вас не привлекают утопии?

Берге:— Полет на Марс — это, конечно, эффектно, но у нас в Европе нет денег на такие прожекты. Вообще говоря, полет на Марс вызывает сейчас эйфорию только у небольшой группы энтузиастов — преимущественно молодых людей. Единственное, что надо, — это уже сейчас исследовать сами предпосылки такого полета. Например, сколько времени человек может провести в космическом пространстве. Ведь полет к Марсу продлится не менее двух лет. Для его осуществления нам понадобится разработать не только совершенно новое для нас направление медицины — телемедицину, но и создать биосистемы, которые могли бы в течение всего времени экспедиции снабжать ее участников пищей. Все это, между прочим, проблемы, решение которых пригодится нам уже здесь, на Земле.

Ольга Тарантино

Полет на Марс — казалось бы, фантастический сюжет — стал предметом всестороннего обсуждения серьезных людей. Во втором совещании «Радиационная безопасность пилотируемого полета на Марс», которое проходило прошлой осенью в Дубне, приняли участие около 89 специалистов из Австрии, Болгарии, Великобритании, Германии, Италии, Канады, России, США, Японии и Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ). Проблемы защиты от последствий воздействия на здоровье космонавтов и их потомков различных ионизирующих излучений обсуждали радиобиологи, генетики, физики, исследователи космоса.

И пусть еще далеки от решения вопросы финансирования проекта и пока не очерчен круг заинтересованных в нем организаций и даже государств, но исследователи уже рассматривают программу полета пилотируемой экспедиции к Марсу и даже называется дата полета — 2018 год, скорее, наверное, для планирования реализуемых сегодня программ, чем как день старта космического корабля. Вот мнения участников совещания.